Общий любимец публики

   Веру Васильевну охватила страстная жажда исповеди. Вертевшияся в ея голове мысли точно душили ее. Она тяжело дышала и чувствовала, как вся холодеет. Именно теперь она должна разсказать все, когда вот эта самая Анненька относится к ней почему-то враждебно.   -- Говорите, я слушаю,-- холодно ответила Анненька, не меняя позы.   Вера Васильевна быстро принялась разсказывать, как она в своем одиночестве вынашивала мстительное чувство к Матову и как сегодня научила Бережецкаго нанести ему решительный удар,   -- Ведь это мог придумать только женский ум!..-- обясняла она.-- Только наша женская безсильная злоба может создать подобныя комбинации...   -- По-вашему, Матов погиб?-- иронически заметила Анненька.   -- Да...   -- Бережецкий глуп...   -- На это у него хватит ума.   -- Я не понимаю, почему вы так сильно волнуетесь... Все это такие пустяки, о которых решительно не стоит даже говорить.   -- Да?.. Мы, голубчик, говорим на двух разных языках. Впрочем, все это ни к чему... Меня мучит собственное ничтожество.   Анненька вдруг засмеялась. Нашли чем испугать Матова! И кто явится мстителем? Идиот Бережецкий!.. А эта Вера Васильевна просто сошла с ума, потому что влюблена в Бережецкаго, как кошка.   Не прошло и двух недель, как Анненьке пришлось разочароваться в своей уверенности. Раз отец приехал раньше обыкновеннаго к обеду: он делал это, когда нужно было сообщить какую-нибудь самую свежую городскую новость.   -- Представь себе, Матов-то...-- говорил он еще в передней, снимая шубу: -- то-есть не Матов, а Бережецкий... Нет, не Бережецкий, а этот старый дурак Гущин... Весь город уже знает. Для Матова все кончено!   -- Да говори, папа, толком. Я решительно ничего не понимаю...   -- Я заезжал к двум присяжным поверенным... Положим, они большие негодяи и враги Матова, но от этого ему не легче. Представь себе, Гущин предявляет в окружный суд подложный матовский вексель...   -- Не может быть!-- возмутилась Анненька.-- Все это лгут!..   -- И на самую ничтожную сумму... что-то на двести рублей. Дело в том, что этот вексель составлен от имени одного купца, который ослеп... Тут и нотариус попал... Да, да... Общий переполох. Такого скандала у нас еще не случалось...   -- А что же сам Матов?   -- Он играет в клубе... Ему говорили, а он только смеется.   -- Значит, все пустяки,-- решила Анненька.   Это известие ее сильно встревожило, как она ни старалась себя сдержать. С ней вообще творилось что-то странное, именно после встречи с Матовым в маскараде. Раньше для нея Матов был просто хороший знакомый, с которым было всегда весело, а тут ей сделалось как-то его жаль,-- такой большой и сильный мужчина, а ей безотчетно было его жаль. Она только тут поняла, что он пропадает и быстро катится по наклонной плоскости. Эти вечные кутежи, азартная игра в карты, домашний ад -- все это были только отдельныя стороны матовской погибели. Анненьке казалось, что, если бы нашлась женщина, которая полюбила бы его всей душой (уж совсем не так, как Вера Васильевна), он мог бы сделаться совершенно другим человеком. Ведь любящая женщина всесильна, и если бы Матов... Дальше мысли Анненьки запутывались в непроходимом лабиринте, пока она не пришла к убеждению, что эта спасающая женщина -- именно она, Анненька. О, как хорошо было у нея на душе, когда вопрос был решен. Теперь решительно все на свете казалось ей другим, а люди -- такими маленькими и ничтожными. В девушке просыпалась женщина...   У Веры Васильевны Анненька не была со времени маскарада и отправилась к Ольге Ивановне, чтобы собрать справки на месте. Но, как оказалось, Ольга Ивановна ничего не знала. Анненька повернулась одну минутку и отправилась к Вере Васильевне. У Войводов обед был поздний, и оаа попала как раз к обеду. Ея появление заставило Войвода прекратить какой-то разсказ, хотя он встретил гостью с обычною любезностью и проговорил:   -- А вы нас совсем забыли, Анна Евграфовна... Старых друзей забывать вообще не принято.   -- Я была не совсем здорова...-- солгала Анненька, краснея.-- У меня болели зубы...   Вера Васильевна сидела, опустив глаза. Появление Анненьки было ей неприятно, как живая иллюстрация к разсказу мужа о скандальном процессе Матова.   -- Вы, конечно, уже слышали последнюю новость?-- спрашивал Войвод.-- Мы только сейчас говорили с Верой о ней...   -- Нет, я все время сидела дома и ничего не знаю...--еще раз соврала Анненька.   -- Да-а...-- тянул Войвод, прожевывая кусок ростбифа.-- Наш общий любимец публики попался в скверную историю... Я не говорю, что он виноват, но у него бывают моменты какого-то удивительнаго легкомыслия. В данном случае он едва ли отделается дешево, хотя я и не желаю делать дурных предсказаний.   Войвод, не торопясь, разсказал, в чем дело и где грозит Матову главная опасность. Анненька вся замерла, точно в нее заколачивали гвозди. Угнетал ее больше всего спокойный и ровный тон, которым говорил Войвод.   -- Чем же это может кончиться?-- спросила она упавшим голосом:-- то-есть в худшем случае...   -- Гм... Конечно, все зависит от присяжных заседателей. Да... В случае обвинения, будет лишение особенных прав и ссылка не в столь отдаленныя места. В положении Матова это равносильно гражданской смерти...   Анненька вскочила и со слезами в голосе заговорила:   -- Это несправедливо!.. Это гнусно!.. Этого не может быть!.. Присяжные заседатели должны его оправдать... Разве Ник может сделать подлог? Я этому никогда, никогда не поверю...   Войвод вопросительно посмотрел на жену и только пожал плечами.   -- Я тоже уверен, что присяжные его оправдают,-- прибавил он.-- И дело по существу самое пустое...   "Ты так говоришь потому, что ревнуешь Матова к жене,-- думала Анненька.-- Да, ты радуешься, скверный старичишка!.. А я поеду к Гущину и буду его умолять на коленях взять обратно этот проклятый вексель. Наконец я сама заплачу ему, сколько следует... У меня есть золотые часы, браслеты, брошки,-- все продам, чтобы выкупить негодную бумажонку!"   Кончив обед, Войвод ушел к себе в кабинет, чтобы выкурить послеобеденную сигару. В столовой водворилось самое неловкое молчание.   -- Вы довольны?-- проговорила наконец Анненька.   Вера Васильевна посмотрела на нее спокойными глазами и ответила одним словом:   -- Да!..   Анненька поднялась и, не прощаясь, выбежала в переднюю. От Войводов она отправилась разыскивать Гущина, который жил где-то на самом краю города. Старик был крайне удивлен, когда в его комнату вошла Анненька, взволнованная, раскрасневшаяся от мороза и такая красивая, какою он ее еще не видал. Она присела на стул, чтобы перевести дух, и только потом проговорила:   -- Я приехала к вам выкупит тот вексель, который вы предявили в суд...   Гущин только развел руками.   -- Он у господина прокурора, а я тут ни при чем...   -- Как ни при чем? Ведь вы могли не предявлять его в суд? Раз вы предявили -- вы можете и взять его обратно.   -- Никак нет-с!.. Дело уголовное-с, и емуь дан законный ход-с.   -- Вы... вы -- негодяй!..   -- А это уж как вам будет угодно-с...