Общество мертвых и исключительных

Отец стоял на переходе. Ждал, когда же загорится зеленый, и что-то кричал маме, которая махала ему, стоя на лестнице дома. Эбель было пятнадцать. В руках она крепко сжимала игрушку, которую отец однажды привез из Китая, и длинное письмо с признанием в любви. Она писала их каждый раз, когда папа был в отъезде, в дни, когда начинала невыносимо по нему скучать. Папа бережно хранил все ее письма. Забирал с собой в командировки и, как он говорил, читал после тяжелого дня. Они и сейчас были в его чемодане.

Отец стоял на переходе и подпирал его ногой. Газета в руках совсем размокла, но улыбка с лица так и не сошла. Наконец загорелся долгожданный зеленый. Отец, подняв чемодан, шагнул прямо в лужу. Так торопился к семье, что даже не посмотрел на дорогу. Видимо, как и водитель машины, которая появилась из-за угла.

Свист колес по асфальту. Крик мамы. И резкий удар. Чемодан отлетел в сторону, из портфеля посыпались бумаги.

В небе сверкнула молния. Загрохотал гром. А сердце Эбель наливалось ненавистью к этому проклятому дождю.

По щеке Эбель скатилась слеза, и чья-то холодная рука нежно вытерла ее. Эбель распахнула глаза и отпрянула, ударившись головой о столик, на котором стоял патефон. Игла соскочила, музыка остановилась, на пол упала свеча, и растопленный воск разлился по полу.

– Прости! – вскрикнул бледный парень, испугавшись так же, как и Эбель.

Это был призрак. Он метнулся к шкафу и спрятался за ним.

– Ты кто? – ахнула Эбель.

– Я не хотел тебя пугать! – еле слышно произнес он.

– Ты не напугал. – Эбель потерла ушибленное место и, вернув иглу на место, вновь включила музыку. – Точнее, напугал, да, но не в том смысле, в котором ты думаешь.

– А в каком смысле я думаю? – Призрак выглянул из-за шкафа и поправил на переносице очки.

– Ну, призраков я не боюсь. – Эбель соскоблила ногтями с пола застывший воск. – А вот того, что меня трогают, пока я сплю, – да. Это стремно.

– Прости, – второй раз извинился парень.

– Так кто ты? Зачем пришел? Как нашел меня? – мазнула она его скучающим взглядом. – Сразу скажу, что я не буду за тебя мстить, не буду отпевать твою душу, передавать послание родственникам и делать все остальное, о чем ты меня наверняка попросишь.

– Я Тимо. – Он полностью вышел из-за шкафа. – И я видел тебя на кладбище. Ты, кажется, меня тоже. Поэтому я и пошел за тобой. У меня такое, – он почесал затылок, – впервые. Не знал, что есть скуры, которые видят мертвых. Думал, ошибся. Оказалось, вот… нет.

Эбель видела призраков иначе, чем показывают в фильмах ужасов. Они не были прозрачными фигурами, не были скелетами, не летали в воздухе, не проходили сквозь стены. Они не надевали на себя окровавленные белые платья, хоть женщин часто хоронили именно в них, и не закрывали лица длинными черными волосами, как в японских хоррорах. Призраки были… обычными людьми. Правда, во многом они серьезно отличались.

Эбель видела призрак мужчины, которого застрелили: из дыры в его груди не переставая текла кровь. Видела призрак женщины со сломанными руками и ребрами. Кровавая кожа висела на растянутых мышцах, а острые кости торчали из тела, как стрелы. Видела обычных висельников со шрамом на сломанной шее. И утопленников, разбухших, как мыльный пузырь.

Но было у всех и нечто похожее. Запах гнили, земли и плесени. Цвет кожи, неестественно белый, будто их заморозили во льдах. Пустые глаза без признаков жизни. Холодные руки, которыми призраки вечно дергали Эбель. И тишина в груди, ведь их сердце давным-давно не билось.

– Я Эбель, – раз призрак назвал свое имя, то и Эбель решила ответить.

– Я знаю, – кротко улыбнулся он, смотря на нее исподлобья. – Только ты не подумай, я не следил за тобой! И за твоей соседкой тоже. Я отворачивался, когда вы переодевались. Честно!

Тимо оказался чуть выше Эбель. Он был в обычном свитере, брюках и грязных ботинках. В очках треснула одна линза, волосы стояли дыбом, а руки исполосовали черные вены. Он казался очень скромным и стеснительным. И на удивление напуганным. Эбель не приходилось видеть в глазах призраков страх. Обычно в них читались злость и ненависть. Но не страх.

– Чего ты хочешь? – Эбель встала с пола и скрестила руки.

– Ничего.

– Как, ничего? Ты разве не хочешь в рай? Или ад?

– Я давно умер и давно потерял надежду попасть… – Тимо указал пальцем наверх, – ну… туда.

– Но раз ты здесь, то у тебя осталось какое-то дело и тебе надо его закончить, чтобы упокоить душу.

– Наверное.

Какой-то он неправильный призрак. Странный.

– Я не знаю, что мне нужно сделать, но знаю, что больше не одинок. – Тимо широко улыбнулся, глядя на Эбель.

Эбель, как никто другой, знала, что такое одиночество. Но обсуждать это с призраком ей хотелось меньше всего, хоть он и казался милым и безобидным.

– Если я спрошу, почему ты плакала, то ты мне не ответишь? Да? – уставившись в пол, спросил Тимо.

– Да.

Эбель села на кровать.

– А если спрошу, почему ты меня не испугалась, – тоже?

– Первого призрака я увидела в пятнадцать лет. Поэтому теперь мне не страшно. Я знаю, чего от вас ждать.