Обрученный с удачей

Доки и причалы выглядели со стороны ничуть не менее внушительными, чем портовые сооружения в Лондоне. На сотни футов вдоль берега тянулись пакгаузы и штабеля разнообразных товаров. Знакомая с раннего детства картина, с той лишь разницей, что здесь погрузкой и разгрузкой пришвартованных у пирса судов занимались по большей части рабы. Женщины трудились наравне с мужчинами. Они точно так же таскали на плечах тяжёлые мешки и ящики, перекатывали бочки или несли на головах огромные корзины.

Сразу за портом раскинулся большой город, поднимавшийся уступами по склонам пологого холма вплоть до самой вершины. Убогие деревянные хижины сплошь и рядом соседствовали с добротными белокаменными зданиями под черепичными крышами. При этом все ленились друг к другу почти так же тесно, как пчелиные соты.

Лучшего места для стоянки кораблей не вообразить. «Дублон» бросил якорь чуть дальше, чем обычно, сразу за двумя фрегатами и бригом.

С кормы брига донеслась знакомая песня. У Питера всегда перехватывало горло, когда она доходила вот до этого места:

С квартердека раздастся:
«Все на брасы! В дрейф ложись!»
Флаг приспущенный не вьётся,
Оборвалась чья-то жизнь.
Как ведётся меж матросов,
Тело в парус завернут,
Оплетут покрепче тросом
И за борт его столкнут.
Ни креста, ни глади моря,
Ии единого цветка.
Только волны, только зори
Над могилой моряка...

Вздохнув, Блейк спустился в каюту. Да, впервые в жизни у него на борту корабля была своя каюта. Должность штурмана шлюпа, бывшая до того не такая уж высокая, чтобы ему полагалось отдельное жилище. Так что хотя каюта невелика и низковата, но для него стала домом родным. Со временем, как надеялся Питер, ещё появятся у него обширные апартаменты, в каких обитают капитаны больших кораблей в тысячу или даже полторы тонн водоизмещением. Ну а пока поживём в этой, темноватой и сыроватой, что греха таить...

Над его головой висела масляная лампа, дававшая довольно света, чтобы заполнять судовой журнал. Глаза у Блейка горели от усталости, он с трудом сдерживал зевки, окуная гусиное перо в чернила и глядя на лист пергамента.

У каждого морехода — собственная лоция, бесценный журнал, куда записываются особенности океанов и морей, течений и побережий, гаваней и удобных мест для высадки; а также таблицы загадочных отклонений компаса, когда корабль углубляется в чуждые воды, и карты ночного неба, которое меняется с широтой. Эти знания всякий судоводитель ценой тяжкого труда и опасностей накапливает всю жизнь и по собственным наблюдениям, и по чужим рассказам, ибо кораблевождение — это не просто ремесло, как у сапожника или трубочиста, это искусство сродни игре на арфе или скрипке, разве что вместо струн — полторы сотни тросов и снастей...

Но всё же — чёрт возьми! — плавание окончилось удачей. Он пересёк океан, не попав в шторм или штиль, не потеряв ни одного человека из команды, и доставил ценный груз по адресу. Осталось лишь дождаться, пока люди Компании заберут своё добро, получить от них коносаменты[5] на груз, принять на борт ром или индиго и отплыть обратно. А года через два, когда «Дублону» и впрямь придёт время отправляться на корабельное кладбище... Впрочем, может, Блейк ещё выкупит его и подремонтирует — кораблик-то не так плох! И из капитанов станет судовладельцем.

Питер вернулся мыслями ко дням долгого, трёхнедельного плавания через Атлантику...

Хотя всё время дул попутный ветер, пришлось всё же немало потрудиться. Из-за того, что штурмана на борту не имелось, почти всё дневное время и изрядную часть ночного Блейк проводил на палубе, чаще всего в сопровождении боцмана.

В конце плавания между ними состоялся довольно занятный разговор. На траверсе Бермуд боцман предупредил, что они приближаются к водам, где сильно возрастает риск столкнуться с пиратским кораблём.

— И что же будет, мистер Тёрнер, если они нас обнаружат? — спросил Питер, больше побуждаемый любопытством, нежели страхом.

— Если на горизонте появится чёрный флаг, мы незамедлительно спустим свой, — невозмутимо ответил Уильям. — Они вышлют абордажную команду, поднимутся на борт и заберут всё, что пожелают.

— И мы просто так сдадимся? Не сопротивляясь?

— Бесполезно. Нас всех тут же перебьют и вышвырнут за борт.

— А потом? Я слышал, пираты убивают всех пленников...