Обрученные с Севером

— Если хотите, — доброжелательно сказала мне медсестра на прощанье, — приходите завтра за интервью к главному врачу. Он будет утром.

Я как‑то живо представил себе, куда бы мы были направлены, разбудив ночью в родном Подмосковье сестру приемного отделения, для того чтобы задавать свои глупые вопросы.

Ночевать остаемся на местной погранзаставе.

12 августа 2011 года.

07:15. Наш штурман Антон Аксенов запрашивает погоду на мысе Каменном, это уже полуостров Ямал. Диспетчер дает добро на вылет. Короткие сборы, и мы снова в небе. По пути следования вертолета, у большого тундрового озера не спеша рысачит полярный волк–одиночка. Заслышав шум моторов, он останавливается и с удивлением разглядывает непонятную для него железную птицу. Несколько раз прямо среди тундры попадались брошенные нарты. Кем и когда они были здесь оставлены?

13:50. На Ямале:

— Борт двадцать три — сто двадцать один диспетчеру. Разрешите запуск двигателей.

— Диспетчер борту двадцать три — сто двадцать один. Запуск двигателей разрешаю.

Начинается уже знакомое зачитывание контрольной карты:

— Энергетика…

— Включена…

— Перекачивающие насосы…

— Включены…

— Авиагоризонты…

— Включены, разарретированы…

— Курсовая система…

— Включена, согласована…

Фразы летят четко и коротко, как выстрел. Радист Николай Морохин записывает в полетном блокноте неведомые для меня цифры. Бортовой техник Евгений Громов чутко вслушивается в шелест вертолетных винтов. Экипаж сливается с машиной в единый организм. Быть вертолетчиком в Арктике — работа особая!

И снова под нами бескрайняя тундра. Высота две тысячи двести: в иллюминаторе замаячили заснеженные хребты Уральских гор — скоро Европа. Хорошо, что на этот раз повезло с погодой: пролет через горный массив напрямую сокращает путь минут на сорок. Это наш крайний перелет.

16:05. Под нами появляется «медвежий угол» — Воркута Отсюда до Москвы рукой подать: чуть меньше двух тысяч километров. Очень тепло прощаемся с вертолетчиками прямо на аэродроме. За эти несколько недель мы как‑то незаметно подружились. Да, Олег Продан оказался прав: слетай с ребятами, не пожалеешь!

— Может, до завтра останешься, у нас впереди выходные? — комэска хитро прищурил глаз и подпер языком щеку.

— Михалыч, ты же знаешь, что, если я останусь до завтра, получится, как в том анекдоте: «в ночь с двенадцатого на восемнадцатое августа..». Так что от греха.

Лавочки возле воркутинского вокзала, видимо, не были предусмотрены строителями по определению. Не беда! Привычно уселся прямо на землю.

— Это у тебя чё? — кивнул на мой кевларовый кофр с карабином станционный бомж Сашка, как он не мешкая торжественно и представился.

— Скрипка, — я попытался уклониться от разговора.

— А, композитор, — со знанием вопроса кивнул бездомный человек.

Откуда‑то прибежала большая бродячая собака, обнюхала мой пакет с продуктами на дорогу, в котором заботливо была спрятана поллитровка. Хорошо еще, что не пометала. Подали поезд. Крайний плацкартный вагон, верхняя боковая полка возле туалета. До скорой встречи, хмурый батюшка Север!

Глава VI

ВЗГЛЯД НЕ СО СТОРОНЫ. МЫСЛИ И ФАКТЫ

Некоторым людям для счастья недостаточно подрезать по вечерам розы.

Антуан де Сент–Экзюпери

Вот мы и завершили свою полевую работу, позволившую хоть на немного проникнуть в тайну экспедиции Г. Л. Брусилова на «Св. Анне», героическое и во многом драматичное прошлое мужественных людей, навек связавших свою судьбу с Крайним Севером Людей, посвятивших саму свою жизнь освоению этого бастиона вечной мерзлоты, где полгода — день, а полгода — ночь. Неизвестность, особенно историческая неизвестность— это зло. Поэтому мы искренне надеемся, что уменьшаем количество зла на Земле.

Да–а, время летит неумолимо! Десятки кубометров смерзшегося базальта, сотни верст обшаренного побережья, годы деловой переписки, многокилометровый серпантин киноленты, бесконечные вертолетные рейды в любую погоду, пыльные архивы — все это осталось позади и еще где‑то в глубине души каждого из нас. А у меня, наконец, появилась возможность дописать эту главу, не претендующую, впрочем, на абсолютную историческую достоверность, но вполне логичную и наиболее, на мой взгляд, вероятную. Перед вами всего лишь версия, личная точка зрения автора — тонкая, почти неосязаемая грань между тем, что действительно было, и тем, что вполне могло бы быть.

Эта глава написана спустя два года после того, как мы начали свои полевые работы. Многое из того, что известно теперь, тогда для нас было неведомо. Поэтому в ней неизбежны некоторые повторы произошедших событий, рассмотренные теперь сквозь призму полученных нами новых данных. Но я отвлекся.