Образок

В доме отдыха живет много мужчин из Грузии. Один, немолодой, из соседнего с нашим пансионатом корпуса, потрясает своими усами – я никогда не видела таких в жизни, разве что на картинках в библиотеке у баб-Сани. В каком-то французском романе. По вечерам он обычно растягивается на лавке около входа, положив голову на колени женщине редкой красоты и примерно его лет. Она полная, хотя с очень заметной талией, черноволосая с огромными синими глазами, точеным носом и молочно-белой кожей. Ее тугая черная коса закручена в низкий пучок; она сидит очень прямо, обычно молча смотрит на море, поглаживая усатого мужчину по волосам. Думаю, у нее такая хорошая осанка, потому что этот рулон из косы не дает наклонить голову.

Развлечений у нас немного. Иногда кино, как правило, индийские. Я на них плачу, а вообще-то они мне не нравятся. На танцы меня тетя Люба не пускает, там, ей сказали, бывает поножовщина. К тому же я, как известно, еще маленькая. Зато перед сном можно послушать, как воют в горах шакалы, и еще иногда мы ездим на экскурсии.

Самая хорошая была на озеро Абрау-Дюрсо. Нам давали пробовать вкусное шампанское разных цветов. Мне больше всего понравилось красное. Но главное было не это – главным было озеро. После мазутного холодного моря мы погрузились в мутно-зеленую почти горячую воду. Ничего подобного я раньше не испытывала и, если бы не призыв Лии садиться в автобус, я бы из этой воды не вылезала.

Три недели подошли к концу. Ирка уехала в свой Краснодар раньше, Наташе с нами не по пути. Однако на вокзале выясняется, что до Москвы едет немало народу, тоже из нашего пансионата. И оказывается, у них сколотилась такая московская компания: они вместе поднимались в горы, вместе ездили по разным местам, вместе ходили купаться – обычно на дальние пляжи. Потому я их всех и не видела.

Они сочинили гимн Кабардинки и весело распевали его на вокзале на мотив популярной тогда песенки «Я иду по Уругваю»:

Я иду по Кабардинке,
Тьма хоть выколи глаза,
Слышны крики дикой Лии
И шакальи голоса…

Что там дальше – забыла.

Рассаживаемся по купе. С нами пара с ребенком лет пяти. Они тоже из этой московской компании, но постарше других. Отец мальчика работает в институте, где и подруга моей мамы. Жена его симпатичная, черноволосая, с чуть обломанным передним зубом, вокруг нее ореолом приятный запах некрепкого табака. Забираюсь, как водится, на верхнюю полку, но ложусь лицом к двери – чтобы удобнее было разговаривать. Мы с соседкой в купе вдвоем. Она начинает переодеваться в дорожную одежду. Спрашивает меня, читала ли я новый роман – потрясающий, его сейчас вся модная молодежь читает. Называется «Мастер и Маргарита». Я не читала и даже не слышала.

А через минуту я испытываю шок. Соседка сняла диковинный черный лифчик c кружевом – я таких красивых никогда не видела – и на меня в упор уставилась ее грудь. У нас много лет не было собственной ванной, и если меня не возили мыться к бабушке, а после ее смерти – к тете Любе, мы ходили в Чернышевские бани, как раз через дорогу от нашего дома. Там я видела много старых и молодых голых женщин. Но такого я не видела никогда: ее грудь с крупными темными сосками была большая и она стояла. Глядящими чуть в разные стороны вытянутыми смуглыми минаретами. Сравнила я, может, и плохо, потому что груди были живые, а не оштукатуренные, но не знаю, с чем еще сопоставить их – гладкие, вытянутые и какие-то стройные – с крупными навершиями сосков.

Оправившись от удара, я подумала: идешь ты, к примеру, по улице, а тебе навстречу обычный человек – красавицей соседку было не назвать – одет во что-то не особо интересное. А под его одеждой таятся чудеса.

Туся

В год смерти баб-Сани я познакомилась с единственной своей настоящей подругой Татьяной – Тусей.

Есть вещи, о которых если расскажешь, тем, кто слушал, станет непонятно: и зачем им это рассказали? И что в этом интересного? Ничего: отвечу я. Ничего нет в этом интересного, а рассказать тянет. Бывает так и с людьми. Никто понять не может, что Петя нашел в Косте, а Маша – в Наташе. А они расстаться не могут, все вместе да вместе. И не надоест.

Так было у нас с Тусей. Ее родители и приятели спрашивали:

– Что это за Оля? Серая лошадка. Что у тебя с ней может быть общего?

Мои родители и знакомые говорили мне:

– Что это за Таня у тебя появилась? Мрачная какая-то.

А мы все равно были вместе.

До Туси постоянного друга у меня не было. В доме на улице Станкевича жила, правда, чернявая девочка Люда, но она не была мне другом. Мы иногда гуляли вместе, но с ней было скучно. Кроме того, она любила драться: кусалась, царапалась, дергала за волосы. Людка была старше меня на год, так что общие производственные интересы тоже отсутствовали. К ней приходили подружки, они прыгали через веревочку, играли в фантики, но я была не при чем. Не звали, сама не просилась, да и не умела попросту.