Обратный отсчёт

Не получилось — зонд словно застревал в невидимой патоке, вязнул в воздухе. Ни с разбегу, ни прыжком — выйти изнутри «дверного проёма» не получалось. Наконец, зонд выпустил шесть лап, взобрался на стену напротив и впрыгнул в проём, едва тот открылся.

Треск и скрежет — наружу вылетело облачко тончайшей пыли.

— Не может быть! — воскликнул Парсонс. — «Скрученное время»?! Профессор, зонды зафиксировали ещё один такой же проход, на другой стороне кольцевого коридора. Точно так же, две целых сорок семь сотых секунды просвета, цикличность двадцать семь целых и три десятых секунды. Я отправляю внутрь зонды автономной диагностики, сейчас запрошу с базы столько, сколько есть в резерве.

— Что такое «скрученное время»? — поинтересовалась Галина. — Как такое возможно, чтобы время там шло быстрее?

— Теоретический конструкт. — Профессор пригладил бородку. — Хотя, видимо, уже не только теоретический. Профессор Банах упомянул про вероятностные ветви, про поливариантность Вселенной, верно?

Галина и Вадим кивнули.

— Если вкратце: есть теоретическая модель перераспределения вероятностных линий: такая, где мы как бы уплотняем время — сгущаем, концентрируем области вероятности.

— И разрежаем где-то ещё? — уточнил Вадим.

— Верно. Такую номограмму не удавалось построить даже в микроскопическом объёме, не хватало вычислительной мощности.

Все переглянулись.

— То есть у кого-то нашлась такая мощность, — заключил Вадим. — Я даже могу предположить, у кого. А почему зонд превратился в порошок?

— Его атомы частично перераспределились между разными вероятностными ветвями. — Док покачал головой. — Собственно, поэтому никто в своём уме не пытался сделать подобную конструкцию. Попасть внутрь можно, хотя это значительные механические нагрузки. А вот выйти уже не получится.

— Пойду кофе выпью, — поднялась Галина на ноги. — Просто поверить не могу. Нет-нет, со мной всё хорошо, — улыбнулась она Вадиму. — Оставайся, потом расскажешь, что я пропустила.

— Профессор, мы проникли в следующий коридор, ведём съёмку. — Парсонс, судя по голосу, тоже поражён. — Электромагнитные волны проходят сквозь проёмы без существенных искажений. Коэффициент временного сдвига такой же, пять целых шестнадцать сотых.

— Передайте с зондами комплект аккумуляторов, — посоветовал Травматург. — Они умеют заменять свои батареи. Что на периметре области?

— Периметр стабилен, силовой контур возведён. Мы фиксируем слабое гамма-излучение из проёма — согласуется с теоретическими предсказаниями «скрученного времени».

— Это что же получается? — Вадим смотрел на трансляцию широко раскрытыми глазами. — Во втором таком коридоре время течёт в двадцать пять раз быстрее, чем в пустыне снаружи?!

Травматург кивнул.

— Оттуда нельзя выйти, но можно передать информацию, — медленно сказал Вадим. — И там что, где-то внутри есть люди? Если они что-то передавали через то устройство?

— Людей нет, вообще нет ничего живого, — сообщил Парсонс. — Видите эти стойки, у внешней стены каждого коридора? Это вычислительные модули. Суперкомпьютер, простыми словами. И похоже, он всё ещё работает. Профессор, мы нашли вход в третий коридор!

Травматург встретился взглядом с Профессором и присвистнул.

— Кажется, я начинаю понимать, как она просчитала этот квадриллион, — сказал он. — Вот только зачем? Искин в курсе, что есть глобальные триггеры на такое действие?

— Не сомневаюсь, — кивнул Профессор. — Теперь понятно, почему оракулы вели себя так хаотично — данные поступали только эти две секунды, да ещё разное течение времени. Крис, когда примерно запущено «скрученное время», есть оценки? Как-то ведь они привезли всё это оборудование!

— Или реплицировали, — хмуро сказала Магна, молчавшая всё это время. — Что-то мне уже страшно. Никогда не было так страшно!

Лаки встрепенулась и словно прислушалась, прикрыв глаза на пару секунд.

— Не только тебе, — сказала она и ушла быстрым шагом в направлении столовой.

— Профессор, найден вход в четвёртый коридор, — услышала она, открывая дверь в столовую. — Есть грубая оценка запуска внешнего коридора. Тридцать восемь — тридцать девять часов, позже ещё уточним.

— Получается, через два-три часа после того, как искин заполучил борга, — поджал губы Профессор. — Так. Док, ты ведёшь операцию. Вилли, займись снабжением, если нужно. Я доложу Совету Безопасности.

* * *

Галина сидела за столом, грея ладони о чашку с кофе. Её знобило; ничего не болело, здоровье в этом смысле в порядке — но дрожь не отпускала. Стоило прикрыть глаза, и начинало казаться, что она в том самом жутком помещении, под выставкой, где Вадим переводил надписи на стене. Они не видели тел, фильтры надёжно скрыли и вид их, и запах, и прочее — но воображение услужливо восполнило этот пробел.

Открываешь глаза — и вокруг мирная, обыденная обстановка, ничего страшного. Закрываешь — и слышишь запах крови, и чего похуже, и кажется, что изо всех стен выглядывают чудовищные, уродливые лица.

Рядом кто-то тихонечко заскулил. Галина отняла ладони от чашки с кофе, посмотрела — Ральф, смотрит ей в глаза и шумно дышит.