Обратимость

– Боюсь, его не вернуть. Я не был никогда там, куда уходят такие как я, и знаю только, что оттуда не возвращаются. Ты сделала все, что могла. Керран принял самостоятельное решение. Оно далось ему с большим трудом. Мы никак не смогли повлиять на него, и я не знаю, могла бы ты изменить что-нибудь. Каэлан хотел уберечь тебя от всего… и прежде всего от себя. Он исполнил свое намерение.

Краем глаза я заметила, как вампиры один за другим бесшумно покидают комнату. Двинувшись непроизвольно к Эдварду, я испугалась, что и он тут же последует за ними и растворится в темноте коридоров. Но он остался.

– Ведь время вернулось вспять! Что же я, по-твоему, делаю здесь? Время можно как-то повернуть, чтобы Керран остался жив! Но как?

Эдвард смотрел на меня в замешательстве, не понимая, о чем я говорю. Кажется, это только для меня произошел временной сдвиг, для Керранов все осталось также.

– И что мне теперь делать? Я же не смогу жить как прежде…

Мой голос дрожал и срывался.

Эдвард молчал, глядя на меня, но вскоре заговорил глухим голосом:

– Прости, я не знаю, что тебе делать, и ничем не могу помочь. Я всегда находился на стороне своего друга, и те, кто были дороги ему, становились дороги и мне. Очень хотелось бы помочь тебе, но мне надо уйти за ним. Он не хотел причинять тебе боль, я уважаю его желание и буду хранить молчание относительно его персоны, поэтому не спрашивай у меня больше ни о чем. Я вообще не должен был говорить с тобой.

Тут он запнулся, бросив на меня многозначительный взгляд, который почему-то подействовал на меня воодушевляюще, и добавил:

– Все же если бы тебе удалось вернуть его…

Здесь он снова замолчал, будто специально не желая договаривать фразу, однако подчеркивая ее значение взглядом.

– Я буду пытаться!

Мой горящий взгляд впился в лицо вампира. Он опустил голову в этот момент и, будто не слыша меня, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Преследовать его не имело смысла.

С его уходом мир вокруг погрузился во тьму. Тело пронимала дрожь. Во мне начал подниматься огонь лихорадки. Ветер трепал жалкие огоньки свечей, удивительно, как они еще не погасли. Вскочив, я подбежала к окну и закрыла его, так как сидеть здесь одной без света совершенно не хотелось. Ватные ноги с трудом слушались меня, поэтому я тут же опустилась на пол и закрыла лицо руками, прокручивая в голове все события.

Я не видела Каэлана, кажется, уже недели четыре или пять, а может и больше. И сейчас провидение явило его передо мной так неожиданно и кратко, что это больше походило на сон, на короткую вспышку. Его образ сейчас имел расплывчатые формы. Видимо, охватившие меня тогда эмоции и крайняя взбудораженность помешали запомнить его лицо так, как бы мне того хотелось. Все случилось быстро, и я не успела что-либо понять. Кроме того, не руководила ни событиями, ни собой, ни своими мыслями.

Единственный четкий образ теперь: Керран погиб у меня на руках, рассыпался в прах. Бледные лица вампиров в моем воображении выстроились в призрачные маски с приговором на устах, постоянно твердя, глядя на меня: “Его не вернуть… это невозможно”.

Я зажала голову ладонями, стараясь выдворить из нее эту проклятую канитель.

Думать спокойно не получалось, так как в голове всплывал то образ Керрана, распростертого на полу, то слова вампиров. Только Эдвард, единственная отдушина между мной и ими. Он всегда поддерживал меня, хотя и старался сохранить дистанцию. Но на него точно можно положиться, даже если он бывал груб. Если бы не он сейчас, то не знаю, что бы со мной сталось. Я всей душой хотела верить ему. Наверное, и он тоже полагался на меня, иначе бы не заговорил со мной и не обронил бы той значительной фразы.

Хорошо запомнился его взгляд и последняя фраза, когда он начал произносить ее и когда уходил. Мне хотелось доказать ему, что все можно изменить, хотелось оправдать его надежды, в конце концов, хотелось доказать, что я не бесполезна и на меня можно положиться. Да вот только как это сделать оставалось загадкой. Еще одна неделя бесплодных попыток? Ложиться спать каждый вечер в надежде повернуть время? Мне становилось страшно от этой мысли, так как я до сих пор не понимала, какой здесь механизм действия и от чего все зависит. Зацепки категорически не находились.

Внутри сызнова росла паника, ощущение совершенной беспомощности и, как следствие, безысходности. Воспаленный мозг, кажется, вот-вот грозил отказаться служить мне.

Я уже забыла, с какого времени перестала нормально думать и анализировать. Я уже забыла дни, когда могла здраво рассуждать и спокойно спать.

Лучше бы и не вспоминать на самом деле. Испустив протяжный стон, я упала на пол, свернувшись калачиком, глупо слушая бешено стучащий в голове пульс, ожидая, когда же наступит потеря сознания, таким образом облегчив мое существование на время.