Оборотень. Новая жизнь

Макс повернулся влево и посмотрел на Герти. Она была растеряна и, судя по всему, лишилась рассудка от ужасов этого замка. Макс попытался представить себе их будущее и не смог. У него перед глазами возникла безрадостная картина: он уныло бредет по бесконечному черному берегу, усеянному миллионами трупов.

В голове у Макса зазвучал голос. Это была Герти, но в то же время и не она – ее голос казался чужим.

– Нет тебе прощения, – сказала она.

– Заставьте его отступить. Я не хочу рисковать, стреляя в вас из фаустпатрона, – произнес солдат.

Макс снова поднял взгляд на голову цыганки. Внезапное понимание того, что он сделал и что потерял, обрушилось на него, словно сокрушительная волна, готовая смыть его без следа.

Макс выскользнул из-под нависавшего над ним волка. Громадные глаза чудовища внимательно следили за ним. Складывалось впечатление, что оно действительно ждет его команды.

«Я уже оставил за собой столько трупов, – подумал Макс, – что, наверное, пора поставить точку».

Дыхание страшного животного душило доктора, этот звук сверлил ему мозг.

– Убей нас всех, – скомандовал Макс, и волк словно взбесился.

В башне-призраке Харбард направился к двум Кроу, но ему наперерез бросился один из них, тот, чье тело было разрисовано и покрыто наколками. Началась жестокая схватка. Сабля-полумесяц снова и снова наносила удары по человеку-волку, вонзаясь в его тело и исторгая из него фонтаны крови. Но руки Фейлега – который вселился в тело Дэвида Ариндона, когда Харбард впервые попытался отсечь его дух от духа его брата, снедаемого угрызениями совести, – уже сжались на горле старика и не выпускали его.

Позади башни волк вздрогнул во сне. Тонкие веревки, протянутые вдоль всей горы, натянулись и зазвенели. Волка сдерживали путы! Он был связан! Кроу поднял голову. Казалось, волк моргнул, и на секунду его взгляд задержался на Кроу.

Кроу пошатнулся, и его сознание заполнилось запахом крови.

Он услышал женский голос. Это была Адисла.

– Смотри же, смотри, мучитель, ты делаешь то же, что и всегда. Тебе никогда не уйти от моего проклятья!

В следующий миг он набросился на них – на старика, на близнеца и на женщину. Кроу вгрызался в их плоть и сухожилия, рвал руками мышцы и внутренние органы. Дело было сделано – в нем снова проснулся неудержимый убийца. Кроу ни о чем не думал. Та часть его натуры, которая отвечала за мыслительный процесс, захлебнулась в потоке крови. Пошатываясь, Кроу подошел к краю башни и поднял голову. Из его тела торчала сабля-полумесяц. Волк, который и был этим холмом, спал, хоть глаз его и был открыт. Кроу заглянул в него, и его сознание раздвоилось. Он одновременно стоял на башне, глядя на волка, и был волком, смотревшим на человека, который стоял на башне и разглядывал волка-холм. Кроу понял, что он волк и ему не уйти от своей судьбы.

Глаз волка закрылся. На миг Кроу захлестнула темнота, и он рухнул с башни. Падая, он видел себя волком, но, когда ударился о землю, его шкура как бы слетела с него, рассыпавшись на куски, – а вместе с ней и его воспоминания, мысли, его индивидуальность. Личность Эндамона Кроу распадалась на части.

В шахте Балби попытался вытащить Ариндона и Харбарда из воды; сил на это у него уже не было, но он не оставлял своих попыток.

Через десять минут напрасных усилий инспектор сдался и повернулся к Элеоноре. Теперь все его мысли были направлены не на мертвых, а на живых.

51 Полнолуние

Леса в Зауэрланде обширные и густые. Клаус Эберхард не стал бы рисковать, заходя в них слишком далеко, как не стал бы заглядывать и в местные пещеры без острой на то необходимости. Но в их краях объявилась волчья стая, и Эберхард намеревался защитить своих овец во что бы то ни стало – и не важно, что говорит по этому поводу закон.

Пещеры эти находились в самой гуще леса, и Клаус знал, что волки прячутся там. Оттуда до его отары было довольно далеко, но Эберхарду не удалось обнаружить следы хищников где-то в другом месте, и поэтому он все же решился туда заглянуть. Клаус знал, что подземные туннели там довольно длинные и уходят глубоко вниз, но подумал, что вряд ли волки станут заходить очень уж далеко. У него было с собой два ружья – дробовик и охотничья винтовка, – так что, приближаясь к холму, Эберхард чувствовал себя уверенно.

Деревья начали редеть, и он уже видел большую полную луну, висевшую в вечернем небе у него над головой. Интересно, сможет ли он читать при таком освещении, когда устроится на ночлег? У Эберхарда была с собой одна любопытная книжка, которую ему удалось достать только благодаря связям. В 1957 году не очень приветствовалось, если кто-то увлекался историческими реликвиями времен нацизма.