Оборотень. Новая жизнь

В воображении Гулльвейг видела горный массив, огромное иссушенное плато, на котором искореженные нагромождения скал вздымались в небеса, как будто просили забрать их туда; видела фон Кнобельсдорфа, красивого и смертельно опасного тупицу, который путешествовал по тропам Тибета; видела состоявшийся в Лхасе обмен – барабан из козлиной шкуры на записки егермейстера. Гулльвейг думала так же, как Харбард. Это было похоже на совместную прогулку по саду, во время которой они сами выбирали, что рассмотреть повнимательнее, а что проигнорировать.

Гулльвейг видела Харбарда в Новом Орлеане: как он работает над книгой, как взвешивает важность моральных принципов и тяги к познанию, как покупает у бедной семьи, живущей у пристани, мертвое тело и заставляет себя есть человеческую плоть. Затем она увидела незнакомые ритуалы и визит какого-то сумасшедшего. Колдун вуду сказал Харбарду, что послан духом Черного Ястреба, вселившегося в него в церкви, чтобы помочь ему.

Бледный наставник с крашеными рыжими волосами показал Харбарда колдуну вуду и сказал: «Делай, что он попросит». Гулльвейг дано было видеть очень многое. Она видела, как Харбард вновь вернулся к ритуалам, как ему подсказывали, что делать. Он должен был использовать свою добровольную жертву, чтобы шагнуть дальше через ворота колдовства. Процесс умерщвления был медленным, но эффект оказался впечатляющим. Колдун вуду, Жан Лаказ, умирал долго, но возродился во снах Харбарда, поведя его к новым знаниям, указывая на свежие темы для исследования. Его призрак растаял, только когда он встретил на черном берегу Герти Фоллер.

А затем Гулльвейг услышала его разговор с богом: Локи, раскрашенный пигментом и яркими красками, сидел у огня и был порой неотличим от пламени. Харбард плакал, жалуясь на то, что не может продолжать, что ему недостаточно знания, для того чтобы презреть человечность.

Бог бросил в костер щепотку какого-то порошка, и Харбард увидел возвышение австрийского капрала, увидел потуги Гиммлера, копающегося в древних знаниях, и понял, что рано или поздно кто-то из их последователей придет к тем же выводам, что и он сам.

– Если тебе не требуется мое покровительство, я найду того, кто в нем нуждается, – сказал бог.

Харбард нашел выход. Нужно получить больше знаний, нужно испить воды из колодца обезглавленного бога. Но как? Он ведь не дурак. Харбард четко понимал: платой за это будет его рассудок, разрушенный во время еще более преступных пыток. Бог предложил начать с кого-то, кто, по мнению Харбарда, заслуживает смерти. И тут профессору выпал шанс: он получил вызов из Англии. Разведчики выяснили, что нацисты намерены овладеть оккультными науками и делают в этом направлении определенные шаги. Генералы об этом не задумывались, но на войне заслуживают внимания все методы без исключения. Так Харбард получил почетное звание полковника военной разведки. Организовать похищение Хэмстри ему было несложно. Его солдаты знали свое дело, но Харбард чувствовал, что не сможет долго на них полагаться. Существовала черта, за которую им нельзя было переступать. Бог посоветовал Харбарду поискать помощи. Он послал ему Лукаса Тейлора, раскрашенного человека, оккультиста, который переехал в Ковентри из Манчестера за несколько лет до этого. Локи сказал, что Тейлор стал героем скандала, в котором был замешан ребенок, и теперь, как прорицателю, ему были не рады в родных краях.

Тейлор проводил свою жизнь в ритуалах, однако, как и фон Кнобельсдорф, был психопатом, моральным уродом. Он ничего не достиг, лишь научился обманывать простофиль. Тем не менее простофили были полезны также и Харбарду.

Тейлор свел его с молодыми людьми, которые уже сделали первые шаги в познании оккультных наук. К тому же Лукас умел рисовать, что было чрезвычайно важно для следующей стадии освоения знаний о волке. Было уже понятно, что им придется воссоздать волчий камень, но его изображение каждый раз было неточным, и это сводило Харбарда с ума.

А затем у колодца к нему внезапно пришло озарение. Харбард понял, что нужно сделать для создания вервольфа, – необходимо наносить эти рисунки на плоть, испытывая мучения и еще больше восставая против добра и благопристойности. И профессор подумал, что оно того стоит. Он был патриотом и ненавидел нацистов. Если ему удастся обеспечить союзников оружием, которое сыграет решающую роль в войне, это станет достижением всей его жизни. Поэтому он вместе с Хэмстри приступил к делу, используя тавро для клеймения скота и рубанок. Эта ужасная, вызывавшая отвращение работа глубоко потрясла Харбарда, и он просыпался по ночам в холодном поту.