Обманутые иллюзии

Люк не мог уснуть. Сама мысль о том, что завтра ему выступать, приводила его одновременно и в восторг, и в ужас. Его терзали жуткие «что делать, если…».

Что, если он рассыплет колоду? Если забудет фокус? Если зрители решат, что он просто глуповатый пацаненок?

Он мог выступить хорошо. Он знал, что у него есть способности, чтобы выступать действительно хорошо. Но ему столько лет твердили, что он дурак, ничего не умеет и ни на что не годится, что это не могло не оставить своего отпечатка.

Для Люка существовал только один, но простой способ борьбы с бессонницей – еда. К тому же он все еще считал, что самое лучшее время пожрать – это когда никого нет рядом и никто не будет заглядывать тебе в рот.

Натянув шорты, мальчик неслышно направился вниз на первый этаж. Он уже почти ощущал вкус острой свининки «барбекю» Леклерка или пирога с каштанами.

От звука голоса Леклерка он замер и покрылся холодным потом. Люк все еще остерегался старика. Но услышав смех Макса, он подкрался ближе.

– На твои сведения всегда можно положиться, Жан. План, сейф, камешки. – В одной руке Макс держал бокал бренди, в другой – ожерелье. – Я даже не могу особенно пожаловаться на маленькую собачонку.

– На прошлой неделе у них не было собаки. Даже пять дней назад.

– А теперь есть. – Макс засмеялся и отпил бренди. – Но ее я решил не брать.

– Слава Святой Деве, что она не залаяла. – Леклерк добавил бурбона себе в кофе. – Не люблю сюрпризов.

– Здесь у нас разные мнения. Я их очень люблю. – Глаза Макса сияли от успеха, а в руках, отражая свет люстры, сверкало ожерелье. – Иначе наша работа превратилась бы в рутину. А рутина так легко становится привычкой. Как ты думаешь, хватятся ли они их к утру? – Он поднял драгоценность повыше, и камни заструились между его пальцами. – И станут ли они сообщать в полицию, ведь это предназначалось для уплаты карточного долга?

– Сообщат или нет, здесь их все равно не найдут. – Леклерк поднял было свою чашку с кофе, чтобы произнести тост, как вдруг замер. Он прищурился и поставил чашку на место. – Боюсь, что сегодня у наших стен по меньшей мере два уха.

Макс встревоженно вскинул голову, потом вздохнул.

– Люк, – и поманил тень на лестнице пальцем, – иди сюда, на свет. – Он ждал, оценивающе вглядываясь в лицо мальчика. Люк вошел в кухню. – Уже поздно, а ты не спишь.

– Я не мог уснуть. – Хоть Люк и пытался смотреть в другую сторону, но его взгляд упорно возвращался к ожерелью. И только доверие, полное доверие позволило ему поднять глаза на Макса и сказать: – Вы его украли.

– Да.

Не в силах сдержаться, Люк протянул руку и потрогал пальцем один бледно-голубой камень.

– Почему?

Макс отклонился назад, отпил бренди и задумался.

– А почему бы и нет?

Люк ухмыльнулся. Это был хороший ответ. Он удовлетворил его больше, чем полдюжины прочувствованных объяснений.

– Тогда вы – вор.

– Кроме всего прочего. – Макс наклонился вперед, но поборол в себе желание накрыть ладонь Люка своей. – Я тебя разочаровал?

Взгляд Люка наполнился любовью, которую он не в силах был выразить словами.

– Вы не можете. – Он затряс головой, отрицая крамольное предположение. – Никогда.

– Напрасно ты так в этом уверен. – Макс быстро коснулся его руки, потом взял ожерелье. – Ваза, которую ты недавно разбил, была просто вещью – и это тоже просто вещь. Сколько будет стоить вещь, решают люди, будь это много или мало. – Он сжал кулак с драгоценными камнями, накрыл его другой рукой, потом открыл ладони – пусто. – Еще одна иллюзия. У меня есть свои причины забирать у других то, что им кажется ценным. Когда-нибудь я все расскажу тебе. Но пока что прошу, ничего никому не говори об этом.

– Я никому не скажу. – Он скорее умер бы! – Я могу помочь вам. Я могу, – повторил он, возмущенный насмешливым фырканьем Леклерка. – Я могу делать неплохие деньги, если вы разрешите мне чистить карманы.

– Люк, не существует в мире плохих денег. Но я предпочел бы, чтобы ты не трогал чужие карманы, если только это не будет частью представления.

– Но почему…

– Сейчас объясню. – Он жестом показал ему сесть, ожерелье вновь было у него в руке. – Если бы ты продолжал чистить карманы на ярмарках и карнавалах, тебя, возможно, очень скоро поймали бы. Это было бы для тебя очень крупной неудачей.

– Я осторожный.

– Ты молодой, – поправил Макс. – Я сомневаюсь, приходил ли тебе в голову такой вопрос: смогут ли люди, у которых ты берешь, пережить эту потерю? – Он покачал головой, не давая Люку ответить. – И в то время тебе многого не хватало. Но теперь у тебя все есть.

– Но вы же воруете.

– Потому что я так хочу. Потому что мне это просто нравится. И есть еще сложные причины, которых ты… – Он вдруг замолчал и тихонько хихикнул: – Я хотел сказать, что ты их не поймешь. Но ты поймешь. – Его глаза потемнели. – Я был не старше тебя, когда меня подобрал Леклерк. Я зарабатывал по десять центов игрой в наперстки, карточными фокусами. Тоже воровал кошельки. Как и ты, я удрал из кошмаров, о существовании которых не положено знать детям. Меня поддерживали магия и воровство. Я должен был выбирать. Вот я и выбрал пойти по двум дорожкам сразу. Не собираюсь оправдываться за то, что я – вор. Всякий раз, когда я ворую, то возвращаю себе то, что когда-то было украдено у меня. – Он засмеялся и отпил бренди. – Да, психоаналитик мог сделать много интересных выводов из моих слов. Нет, я не оправдываюсь, но и не собираюсь играть с тобой в современного Фейгана. Я открою тебе магию, Люк. А когда ты вырастешь, то сам сделаешь свой выбор.

Люк задумался.

– А Роксана знает? – спросил он.

Впервые за весь разговор по лицу Макса мелькнула тень сомнения.

– По-моему, не должна.

Это было уже лучше. Если Люк узнал что-то такое, чего не знала Роксана, то это меняло дело.

– Я подожду, я выучусь.

– Не сомневаюсь. И кстати об учебе: нам надо подумать о твоем образовании.

Это был удар в самое сердце. От энтузиазма Люка тотчас же не осталось и следа.

– Образование? Я в школу не пойду.

– Пойдешь, пойдешь. – Макс небрежно протянул ожерелье Леклерку. – Читать, писать – это все несложно. Пожалуй, он будет сыном моего двоюродного брата, недавно потерявшим своих родителей.

– На это мне понадобится неделя, – спокойно отозвался Леклерк. – Максимум две.

– Прекрасно. Значит, к началу учебного года все будет готово.

– Я не пойду в школу! – повторил Люк. – Школа мне ни к чему. Вы не сможете меня заставить.

– Все наоборот, – мягко ответил Макс. – Ты будешь ходить в школу, она очень тебе нужна, и уж совершенно точно, что я смогу тебя заставить.

Люк был готов умереть ради него и был бы счастлив, если бы ему представилась такая возможность. Но он не желал терпеть скучные занятия по много часов целых пять раз в неделю.

– Не пойду.

Макс только улыбнулся.