Обманутые иллюзии

Она чуть было не поверила ему. Его голос был таким мягким, понимающим, так необидно извинявшимся. Его взгляд, ранящий, как бритва, казался веселым и немного удивленным, а на губах играла едва заметная улыбка. Она чуть было не поверила ему. Но увидела, что его руки так крепко сжаты в кулаки, что даже костяшки побелели. Сигара уже была смята и раздавлена.

Она на несколько мгновений опустила глаза, зная, что ей нужно ровно столько, чтобы в них появился блеск триумфа.

– Но что ж, хорошо, Люк. Я попрошу только об одном…

Он спокойно вдохнул, наслаждаясь облегчением. Не волнуйся, Рокс. Я никому ничего не скажу.

– Не в этом дело, – она вздернула голову, и безграничная власть ее красоты стерла облегченную улыбку с его лица. – Вот, о чем я должна тебя попросить – докажи это!

Она выпрямилась и развязала пояс платья.

– Прекрати! – он выронил раздавленную сигару и попятился. – О Боже, Роксана, ты думаешь, что ты делаешь?

– Просто показываю то, чего ты не хочешь, как сам сейчас заявил, – не сводя с него взгляда, она спустила плечики, и матовый шелк мягко соскользнул на пол. Под ним оказалась тонкая шелковая рубашка того же нежного цвета слоновой кости, украшенная кружевом. Он пытался дышать спокойнее; но с ее плеча соблазнительно упала тонкая бретелька. – Если ты говоришь правду, то тогда, что в этом особенного? Или?..

– Оденься, – его голос звучал теперь сипло, как у пьяного. – Убирайся отсюда. Неужели у тебя нет гордости?

– Ой, этого добра у меня сколько угодно, – и гордость Роксаны была отомщена: в глазах Люка она ясно читала беспомощное желание. – Кажется, чего мне сейчас не хватает, так это стыда, – она шагнула к нему в шелесте шелка. – Сейчас, – шептала она, обвивая его шею руками, – у меня, кажется, не осталось ни капли стыда, – потянувшись вверх, она легонько укусила его за нижнюю губу. Он застонал, а Роксана тихо засмеялась: – Ну-ка, скажи еще раз, что тебе это совершенно не интересно, – она приоткрыла свои трепещущие губы, прижавшись к его рту. – Скажи еще раз.

– Черт тебя побери. Рокс, – он вновь запустил руки в ее волосы и сжал кулаки. – Этого ты хочешь? – он бросил ее в сторону, так, что она ударилась о тумбочку, и жадно впился в ее рот. – Ты хочешь увидеть, что я могу с тобой сделать, что я могу тебя заставить делать? – часть его все еще надеялась выжить, отказаться, оттолкнуть ее прочь. – Ты хочешь, чтобы тобой попользовались и бросили?

Она запрокинула голову.

– Попробуй!

Он выругался, он бранил и ее, и себя всякий раз, когда отрывал губы от ее губ. В нем бушевала ярость, даже когда он потянул ее к кровати, и они вместе рухнули на покрывало. Без любви, без нежности он мял ее тело руками, разрывая шелк, раня плоть и ненавидя сам себя за дрожь возбуждения, которая пронизывала его тело при каждом ее стоне или всхлипе.

Теперь они оба попадут в ад, мелькнуло у него в голове. Но сперва, Господи, их ждала быстрая, горячая гонка через рай.

Сквозь путы желаний и страхов она почувствовала его злость. И его страстность. Он солгал, подумала она, вскрикнув, когда его рот жадно стиснул ее грудь.

О, как же он солгал!

Она запустила пальцы в его волосы. Ее била дрожь. Только это была правда, этот отчаянный, захватывающий вихрь ощущений был правдой. Все остальное – иллюзии, притворство, обманы…

Он поднял голову и посмотрел в ее глаза, чувствуя себя бездыханным и избитым. Но каким-то образом весь его гнев исчез, словно фокусник в клубе дыма.

Под ним дрожало ее тело, точно готовая к гонке безукоризненная машина. Он мог управлять ею, это-то он понимал, но боялся, ужасно боялся, что не справится, и они сорвутся в пропасть, разобьются, сгорят.

Понимая, что пропал, он тихо прижался лбом к ее лбу.

– Рокс, – прошептал он, нежно поглаживая ее плечи.

Без тени сомнения она крепко обняла его.

– Слушай, Каллахан: если ты сейчас остановишься, то мне придется тебя убить.

Люк засмеялся, но смех не снял напряжения, распиравшего его изнутри.

– Рокси, сейчас я смог бы остановиться, только если бы уже был мертв! – он поднял голову, и она увидела на его лице знакомое выражение сосредоточенности, как перед сложным фокусом или опасным номером. – Мы перешли черту, Роксана. Я не отпущу тебя сегодня.

На ее губах медленно расцвела улыбка.

– Слава Богу.

Он покачал головой.

– Ты лучше бы помолилась, – предупредил он ее и наклонил голову для поцелуя.

19

Наконец-то. Это была последняя связная мысль, промелькнувшая в мозгу Роксаны, когда горячие раскрытые губы Люка прижались к ее губам. Наконец-то.

Другая женщина могла бы захотеть ласковых слов, осторожных движений, нежных уговоров. Но Роксане все это было не нужно. Любое ее потайное желание, любая выдуманная фантазия – все становилось правдой под его дикими, властными, требовательными руками и губами.

Она преподнесла ему самый желанный и редкий подарок, который женщина может сделать мужчине. Она полностью отдалась на его волю.

В этом была ее сила и ее трумф.