Обмануть судьбу

Поплутав по узким улицам, нашли дом Ерофеева и долго стучали в деревянные, обитые железом ворота. Сам дом производил впечатление достатка – с расчетом на то и строился десяток лет назад. Резные наличники, выполненные лучшим в округе мастером, окна с дорогой слюдой лучшего качества, два этажа из первосортного бруса сразу давали понять – купец здесь живет хороший, оборотистый.

Наконец кособокая, горбатая девка отперла ворота и проводила в дом.

– Отдохните немного, гости дорогие. А к столу просим, – ласково пропела Пелагея Ерофеева.

Ульяна упала на лавку, сыто икая после калачей и засахаренных фруктов, в обилии съеденных на ярмарке. Аксинья присела рядом, задумчиво теребя косу.

– Родичи твои денег не жалеют, – похвалила Ульяна городские хоромы. – Заживешь тут как у Христа за пазухой. Добрые они, хорошие люди, к тебе ласковы. Один Микитка подкачал…

– Что Микитка? – незаметно появился на пороге горницы жених Аксиньи. – Ты бы, Ульяна, погуляла, к столу сходила, яств отведала. Надо мне наедине с Аксиньей поболтать.

– Никуда я не пойду, – взъерепенилась Ульяна. – Ишь чего удумал!

– Иди, – попросила Аксинья. Рыжик покосилась на подругу и покинула комнатку.

Микитка, немало не смущаясь, завалился на широкую лавку рядом с невестой.

– Можно уж и пообниматься. Жених с невестой, а на сеновале не барахтались.

– Не о том речь, – отодвинулась Аксинья. – Разговор есть серьезный.

– Говори, коль не шутишь.

Он приподнялся, подпер подбородок рукой и сделал столь серьезную гримасу, что в другой раз Аксинья не удержалась бы от смеха. Но не сейчас.

– Давно родители наши меж собой договор о помолвке нашей заключили. Им выгода прямая. Наши чувства им не важны. Скажи мне, хочешь ты жениться на мне? – в лоб спросила Аксинья.

– А ты, что ль, замуж за меня выходить не хошь, невестушка?

– Вопросом на вопрос не отвечай.

– Если правды хочешь… Ты, конечно, не дурнушка и побаловаться с тобой я не прочь. Но вообще люблю девок других, пышных и веселых. Вроде твоей подруги-приживалки.

– Вот как! – обрадовалась Аксинья. – Есть у меня мыслишка… Давай попробуешь отца своего убедить. Пусть найдет другую невесту. Побогаче да посправнее. Может, согласится?

– Вряд ли, – задумался жених. – Упрямый он, что в голову себе вобьет, то и будет, – вздохнул Микитка. В этот момент он показался невесте не таким противным. – Так что, невестушка, никуда нам не деться друг от друга. Привыкай, – ущипнул он ее за грудь.

– Тьфу, говорил, будто путный человек. Опять за свое взялся! Иди отсюда, – замахала на него девка.

– Что тут у вас, милуетесь? – подмигнула зашедшая в горницу Прасковья, сестра Микитки. – Нанежитесь вдоволь после свадьбы. Иди, Никита, отец зовет.

Лишь в обед поехали Вороновы домой, еле вырвавшись от хлебосольных хозяев.

– Наелась я на славу, – хлопала себя по животу Ульяна. – Таких мясных пирогов да запеченной стерляди не видала я…

– Хорошо живут, богато, – вздохнул Василий.

Стол в доме Ерофеевых поразил воображение не одной Ульяны. На кочковатой дороге семья пыталась удержать в животе городские яства.

* * *

Встречи Аксиньи с Григорием продолжались. Становилось все теплее. Деревья оделись в нежную дымку, трава зазеленела густым ковром. Девки с парнями ходили, песни пели, хороводились. Самые смелые по опушкам расходились, чтобы наедине поговорить о чувствах своих, помиловаться. На Троицу они просили у родителей благословения.

– Голодранцам деньги считать не надо, – говорил Василий.

«Счастливые они, бедняки, – вздыхала дочь. – Нет над ними воли лютой отцовской».

Теплый дождь с первой грозой освежил молодую листву. Пьянящий воздух наполнял безоглядным счастьем, казалось, что природа дает повеление людям и зверям: любите, радуйтесь, благодарите Бога за этот чудесный мир.

Аксинья переплела косу, завязала повязку из желтой мягкой кожи. Она улыбалась, мурлыкала песенку и думала о милом.

– Аксинья, – брат схватил ее за руку, когда она вышла за ограду.

– Ты чего, Федя? Тороплюсь я.

– Ты счастливая. Я вижу.

– Да… Весна, что ж печалиться?

– Сестра, ты, цветешь… На лице написано… Отцу не по нраву придется…

– Да, Феденька. Некогда мне, подружки ждут.

Она быстро шла, оставив встревоженного брата позади, юбка путалась в ногах, а мысли суматошно перескакивали с одной на другую. Как брат догадался? Что отцу сказать? И что ж теперь делать с той мешаниной, в которую превратилась ее жизнь? Еще совсем недавно была она простой и ясной, как весеннее небо. А теперь Оксюша чувствовала себя птенцом, только вставшим на крыло. Раскинула крылья и полетела. Лишь не упасть с самой высоты.

* * *

– Разговаривала я, Гриша, с женихом своим, – рассказывала Аксинья, срывая ярко-зеленые пахучие молодые листочки мяты. – Он тоже не горит желанием меня в жены брать.

– Как так? Не понимаю я его, – улыбнулся парень.

– Да не подходим мы друг другу, как лань и волк, как голубка с коршуном. Нравятся ему другие девки… А мне люб другой. Хоть лбом об стену бейся.

– А я знаю, как расстроить свадьбу вашу с Микиткой!

Быстро Григорий скинул косоворотку, бросил ее на траву.

– Иди сюда, Аксиньюшка.