Обмануть судьбу

Он вновь схватился за сверток, но женщина вырвала его и юркнула в палатку. Айрон пошел к Валентине, чувствуя, что руки у него трясутся.

– Почему вы такой бледный? – спросила она. Медный описал сцену, случайным свидетелем которой только что стал.

– А, это Терехина, – сказала Валя. – У нее как раз сын ушел с Морозовым, после этого она и сошла с ума, бедная женщина. Так-то она тихая, если у нее не отбирать ее кулек, даже пользу приносит, помогает на кухне. Но комендант решил, что мягкие игрушки – рассадник заразы. Наверняка ему это внушил Владник, комендант под его дудку пляшет, все по его слову делает. Оставили бы уж беднягу в покое.

– На чем мы остановились? Морозов увел детей?

Женщина отхлебнула чаю, зябко передернула плечами.

– Да. И ладно бы только сирот, но возле него крутились и те, у которых были здесь отцы или матери. Так вот, кое-кого из них тоже недосчитались в то утро. Как и сына коменданта.

– Как же они прошли? У вас же часовые стоят на входе и выходе?

– Да очень просто – связали часового, рот заткнули. Морозов же их и приемам самообороны учил. А посты у нас здесь стоят символические – старики, в основном, иногда даже старухи. Какого нападения ждать – с одной стороны Текстили, с другой – Рязанка. За столько лет уже успели познакомиться, почти все друг друга знали – тут ж как в деревне, все на виду.

Немногих оставшихся на станции детей допрашивали, они твердили, что знать ничего не знают. Родители подняли крик – кое-кто из детей все же оставил записки, попрощался. Вспомнили, что Морозов в свое время несколько раз делал выходы со старшими на поверхность, в парк. Подумали, что можно поискать там. Ведь куда он мог отправиться? В большое метро? Тогда еще не было этих жутких мутантов, которые теперь обосновались на бывшем автомобильном заводе. На Волгоградку послали человека спросить часовых – они уверяли, что мимо них никто не проходил. Правда, говорят, они накануне чего-то праздновали и были в таком состоянии, что не заметили бы, если б даже все население трех станций отправилось мимо них в большое метро. Какой же тогда праздник был? Хотя у меня такое чувство, что им и повода особого не нужно было, – может, их сталкеры наткнулись на неразграбленный продуктовый, вот они и отмечали это радостное событие.

Оставалось самое страшное – поверхность. Несколько человек поднялись было наверх, поискать в окрестностях, но когда дошли до парка, там такая чертовщина началась… Вернувшиеся уверяли, что за ними гнались призраки с Кузьминского кладбища. Это очень старое кладбище, мне рассказывали, что изначально оно и находилось на территории усадьбы, а потом его вынесли за пределы парка. Останки вроде бы туда же перенесли, на новое место, но говорят, в парке все же остались кое-какие памятники, а может, и захоронения. Конечно, паникерам не очень-то поверили, но слухи пошли.

Потому-то и не сумели расследовать по горячим следам – кто-то из разведчиков не вернулся, а кто-то вернулся, но такой, что лучше бы и вовсе не приходил. В общем, жена коменданта не выдержала этого кошмара. Заперлась в подсобке и пустила себе пулю в лоб. Дверь потом выбивать пришлось, так что внутри она была одна, в этом я не сомневаюсь. А что записки не оставила – и незачем, и так все ясно было. А может, и оставила, но муж, то есть безутешный вдовец, догадался припрятать. Ведь ясно, кого она могла во всем винить, – и уж точно не Морозова. А вам сразу не рассказали, потому что вы – чужие. Вы пришли и ушли. А нам здесь жить. Тут вообще такие дела творятся… самой иной раз хочется куда-нибудь уйти, чтоб только не видеть всего этого.

– Интересно, имел ли все-таки Морозов отношение к институту?

– Я лично сомневаюсь. Если учесть, что институт закрылся еще лет за десять до Катастрофы, в конце девяностых, посчитайте сами, сколько ему лет могло быть тогда? В усадьбе-то он наверняка бывал, и не раз, там ведь были какие-то кружки детского творчества, юных биологов, верховой езды. Пчеловоды вроде были, пасека. Там ведь даже свадебный салон был – ну, помните, некоторые ведь делали красивые свадьбы, чтоб на всю жизнь запомнилось. Свадьба в княжеской усадьбе – это звучит. Отчего ж нет, если средства позволяют? Обвенчаться в церкви, где еще за триста лет до того венчались, пройтись по парку, где в свое время ходили титулованные особы. Впрочем, что-то я отвлеклась от темы. Кажется, начатки медицинского образования у Морозова были – может, на «скорой» когда-то подрабатывал в прежнее время. Здесь он был чем-то вроде врача-самоучки – с серьезным к нему не обращались, а так, по мелочи – у кого чирей вскочит, кого бронхит замучает. Он во время вылазок собирал какие-то травы в парке – только потом, гораздо позже, задумались, чего было больше от тех травок – пользы или вреда? Точно могу сказать только одно – в парке приусадебном он хорошо ориентировался, места эти знал.

– Он был одиноким?