Обломки нерушимого

Пока Искра жила у Наны, последняя была занята поиском нового пристанища для своей подопечной. Нана ссылалась на свое никудышное здоровье, что каждый год подводит ее все сильнее. Говорила, что тяжело ей будет воспитывать девочку, да еще и с особенностями развития. Но на самом деле женщина просто не могла примириться с той мыслью, что ей придется жить под одной крышей с «русским подзаборником». Соглашаясь принять Искру к себе, Нана уже знала, что ее дом станет для той лишь перевалочным пунктом.

– Если опять адрес неверный, я уж и не знаю чё делать, – проговорила со свистящей одышкой Нана, поднявшись по лестнице к нужной квартире. Искра была с ней. Нана позвонила в дверь. Открыла русоволосая женщина с усталым выражением на красивом, остроскулом лице и чарующим сиянием гетерохромных глаз.

– Чем могу быть полезна?

– Вы Павла Макаровна Белларская?

– Да, – с нервозным раздражением ответила женщина. – А вы кто?

– Я тетка Лари Героева, Нана. А это Искра, ваша дочь.

* * *

– Павлуш, прикинь, мы сейчас с Тошей у парадной встретили старуху-цыганку. Уже и до жилых домов добрались! Я ей говорю: «Барышня, идите-ка вы на вокзал, там вам ручку позолотят, а здесь нечего ошиваться». Так та посмотрела на меня с таким видом, типа еще слово скажешь – прокляну, ирод. Ух, терпеть не могу этих попрошаек вонючих, кто б только знал!

А Павла в это время сидела напротив Искры за кухонным столом, тряслась, плакала и с неуёмной тревогой слушала веселый голос мужа, разувающегося в прихожей и не представляющего, что его ждет, когда он окажется на кухне. Падчерица Антонина (для друзей и семьи она была просто Тошей) первая прибежала к ним, потом и отец ее подошел.

– Опа… – вырвалось у главы семьи, когда он увидел Искру. – Это кто? – Павла молчала и всё плакала, закрыв лицо руками. – Павлуш, кто это, я спрашиваю?

Павла, наконец, набралась духу, убрала руки от лица и попросила Тошу увести Искру в комнату. Оставшись с мужем наедине, Павла принялась рассказывать ему свою тайну, как много лет назад она, потеряв на время рассудок, закрутила роман с цыганом, ну а дальше вам уже все известно.

– Это был гипноз, наверное. Или даже колдовство. Я не понимала, что творю. Мою жизнь сломали, осрамили…

Каким образом Нане удалось найти ее, Павла так и не выяснила. Нана лишь сказала, что Лари убили и Искре теперь негде жить. Если она не примет свою дочь, то девочка окажется на улице, так как цыганская семья никогда не признает ее. Затем Нана бросила к ногам Павлы полупустую сумку со всеми вещами Искры и ушла. Даже выбрасывая мусор, люди испытывают куда больше жалости, чем эта женщина, так легко распорядившаяся судьбой несчастной девочки.

В комнате Тоши разбойничал в клетке кобальтокрылый попугайчик, чем мешал ей подслушивать разговор родителей.

– Елисей, угомонись! – прикрикнула она.

– Я читала, что волнистые попугаи живут до восьми лет. Вашему сколько осталось? – спросила Искра.

Тоша окинула Искру насмешливо-пренебрежительным взглядом.

– Ты вправе ненавидеть меня… – сказала Павла, закончив свою исповедь перед мужем. – Я мучилась каждый день. Я не могла не думать о ней и о том позоре, что заклеймил мое существование… Прости меня, ради бога.

– Не у меня ты должна просить прощения, а у дочери своей.

– Мить, я что-нибудь придумаю. Мы пристроим ее…

– А вот сейчас молчи лучше, иначе я точно не выдержу! Куда ты ее собралась пристроить?! Она же человек, в конце концов, а не котенок! Более того, это твой ребенок, которого ты уже однажды бросила! Как у тебя язык поворачивается говорить такие вещи?! Пристроит она ее! Это я тебя пристрою, Павлуш, если еще раз услышу подобное. Искра останется с нами! Ты приняла мою дочь, а я приму твою.

– А что люди скажут?! – вскричала Павла. – Как мы объясним все это?!

Тоша в этот момент перестала напрягать слух, так как и без того было прекрасно слышно то, что происходило на кухне. Крик Мити, наверное, и до Москвы донесся. Так он был зол на жену.

– Бывшая, шалава, бросила меня и дочку ради водяры, сучара бесчеловечная. Я думал хоть ты нормальная!

– Короче, ты теперь здесь будешь жить, – пришла к выводу Тоша. – Охренеть… Вот как бывает! Ты рада?

Искра взглянула на настенные часы и подумала: «Восемь вечера. Я обычно делала массаж Анхелю в это время, потом инъекцию, всё как папа учил. А теперь я здесь, с этими кричащими, плачущими и недоумевающими людьми, и Анхелю больше никто не помогает… Вот Павла, мать моя, кричит, что у меня дурная кровь. Русская, цыганская, дурная… Люди, кровь у меня обычная, жидкая, красная, как у вас. Что вам не нравится?»

– Мне, если честно, параллельно, – призналась Тоша, не дождавшись ответа от Искры. – Сначала жила с мамкой-алкашкой, теперь вот с батей, мачехой и цыганским подкидышем… Может, потом книгу напишу об этом. Я люблю изучать биографии любимых писателей. И вот недавно заметила такую закономерность: чем больше дерьма в жизни автора, тем успешнее его книги. Я точно прославлюсь.

Митя действительно принял Искру в семью. И после того, как она стала частью семьи Белларских, началась новая глава в ее жизни.

Глава 14