Обходной контроль

Сверток был небольшим, но достаточно весомым, чтобы разнести и автомобиль, и пассажиров на куски, как только ключ зажигания будет повернут в замке. Лентой были связаны динамитные шашки размером в шесть дюймов, которые очень искусно запрятали под корпус сцепления, где и после тщательной проверки можно было их не заметить. Но я увидел подводящие провода и обрезал центральный. Умные, черти, они сделали все аккуратно. Но почему? Кто-то оказался хитрее, чем я предполагал. Никто не следил за мной, не висел на хвосте, так как же… Был только один путь, и я был почти уверен, что знаю его. Не прошло и пяти минут, как я обнаружил миниатюрный передатчик, дающий постоянный сигнал. Он был приклеен липкой лентой к днищу топливного бака. Они всегда могли найти меня по передаваемым сигналам, в любое время, когда я чувствовал себя в полной безопасности, и имели возможность подстроить мне ловушку.

Следующий вопрос. Было ли это двойным предостережением? Если они хотели нажать на Бостера, то должны были промахнуться. Но любой, кто интересуется Босте- ром, также представляет для них интерес, и не важно, кто он такой, они и его захотят убрать с дороги. Итак… на кого же все-таки ведется охота?

Я ухмыльнулся, сознавая, что в каком-то месте кто-то прильнул к приемнику, внимательно вслушиваясь в сигналы датчика и ожидая момента, когда прекратятся сигналы, и это будет означать, что динамит сработал. Я положил устройство на землю, где оно продолжало работать, посылая обычные сигналы, подал автомобиль задним ходом со стоянки и поехал в клинику доктора Джорджа Карлсона, находившуюся примерно в миле от мотеля.

Здание было одноэтажным, построенным в виде буквы Т из белого кирпича, с красной черепичной крышей. Когда я вошел, в приемной была только молодая девушка с усталой улыбкой, заканчивавшая ставить печати на большой кипе бумаг.

— Да?

— Я хотел бы видеть доктора Карлсона.

— Вы пациент?

— Нет, я по личному делу, но не по поводу распродаж.

— Можете назвать мне ваше имя?

— Менн, я из Нью-Йорка. Он занят?

— Нет, я уверена, доктор сможет принять вас. Она улыбнулась и набрала нужный номер по селекторной связи. Переговоры заняли совсем мало времени, и прежде чем положить трубку, она сказала:

— Доктор Карлсон сейчас выйдет.

— Благодарю.

Доктор Джордж Карлсон оказался высоким, стройным мужчиной чуть старше тридцати лет, одетым в типичную для медика одежду, с профессиональным взглядом врача, осматривающего пациента. Он вышел, приветствовал меня кивком головы и предложил пройти в дверь с надписью «Ординаторская». Войдя, он сел за свой стол, устало потер лицо руками.

— Длинная ночь. Два срочных вызова. Чертовы лихачи. — Он взглянул на меня и, наклонившись вперед, сказал — Я вас слушаю.

— Доктор, я бы хотел опустить детали, чтобы сэкономить время. Я разыскиваю Луи Агронски, который ранее работал над космическим проектом…

— Я знаю его, — прервал он меня.

— Он исчез, но обязательно должен быть найден.

Карлсон сделал недовольное лицо.

— Он был моим пациентом. Это все, что я могу сказать.

— Хорошо, давайте сделаем так. Вы можете оставить в стороне этическую сторону отношений между врачом и пациентом?

— Нет, мистер Менн, не могу.

— Тогда послушайте меня. — Я дал ему те же объяснения, что и Клоду Бостеру, и подождал, пока он проделает те же действия. Потом он положил трубку и медленно покачал головой.

— Все в порядке, — сказал он. — Спрашивайте.

— Первое… его авария.

— Ничего серьезного… как и для большинства людей. Нормальный период выздоровления был бы довольно коротким, но с Агронски все иначе.

— Почему?

— Вы что-нибудь знаете об уровне болевой чувствительности?

— Слишком многое, — сказал я.

— У Агронски он очень низкий. Этот человек мог выдержать разные умственные нагрузки, — большие, чем любой из нас, — но его способность переносить физическую боль была ниже, чем у большинства.

— Повреждения были серьезными?

— Я бы не сказал. Вы или я могли бы легко перенести их и были бы отпущены домой через несколько дней. Но его восприятие боли не такое, как наше.

— Поэтому он и оставался здесь так долго?

— Не из-за лечения, а для исцеления от зла. Его физическое состояние было прекрасным, но когда мы лечили его, то применяли морфий для обезболивания. Редчайший случай, он стал наркоманом почти немедленно. Большую часть времени, которое он находился здесь, мы потратили на то, чтобы вылечить его от склонности к наркотикам.

После этих слов я почувствовал, что все становится на свои места.

— Он когда-нибудь говорил с вами о своей работе?

— Никогда, если вы это имеете в виду. Он не говорил о космическом проекте вообще.

— Я не это имел в виду.

Карлсон развел руками.

— О, иногда он сбивчиво и путанно говорил о вещах, о которых мне приходилось слышать и раньше. Посмотрите, как много ученых, принимавших участие в Манхэттенском проекте, вдруг сделались гуманитарщи- ками после того, как они увидели разрушения, произведенные в Нагасаки и Хиросиме. Вы не можете быть заняты в таком деле и не заполучить комплекса вины на каком-то из этапов работы.

— И что же было у него?