Обходной контроль

Иногда бываешь вынужден все время идти по выбранному пути, и я поступил так же, как с Винсентом Смоллом. Я попросил его связаться со Службой безопасности в Нью-Йорке и спросить Чарльза Корбинета. Он изучающе посмотрел на меня, затем, не задавая лишних вопросов, позвонил по телефону и назвал оператору необходимые данные. Ответный звонок раздался через 30 секунд, и Клод Востер начал разговор с Чарли Корбинетом, находившимся на другом конце провода. Востер дал ему описание моей внешности и имя, а затем передал трубку мне. Я разговаривал не более десяти секунд, ровно столько, сколько понадобилось Чарли убедиться, что это именно я, и вернул трубку Бостеру. Сказанное Корбинетом удовлетворило Бостера, и он положил трубку.

— Мастер плаща и кинжала, а?

Я пожал плечами, наблюдая, как он успокаивается, и сказал:

— Можем мы теперь поговорить об Агронски?

Он беспомощно развел руками.

— Что я могу сказать? Луи просто исчез.

— Люди, подобные ему, просто не исчезают.

— Но он это сделал, — настаивал Востер.

— Вы хорошо его знали?

— Мы были неплохими друзьями, мистер Менн. У нас общие интересы, скорее технические, чем социальные. Я уверен, что вы знаете о его хобби.

— Немного. Вы, кажется, оба увлечены этим. Я указал головой на другую часть комнаты.

— У меня это не хобби. С этого началось, но теперь идет серьезная работа. Миниатюризация — жизненно важный аспект многих инженерных разработок в наши дни и дает мне прекрасный заработок. Я только жалею, что Луи нет сейчас со мной. Мне не хотелось бы об этом говорить, но он намного значимее меня в этом деле.

— Вы знакомы с его разработками?

Востер покачал головой.

— К сожалению, нет. Иначе я бы попробовал повторить его эксперименты. Очень жаль, если его работа потеряна для людей. — Он вздохнул и откинулся на спинку стула. — Луи был гением, — сказал он просто.

— На сколько великим?

— Возможно, одним из самых великих. Он разработал источник энергии, который мог быть задействован на расстоянии и способен освещать целый дом. Этот источник настолько мал, что умещался на ладони. Его сверхминиатюрные схемы даже в то время были в несколько раз меньше, чем мои самые последние разработки, а я считаюсь сейчас в этой области одним из первых. Да, было бы очень жаль.

Он посмотрел на меня серьезно и добавил:

— У вас есть какие-нибудь соображения, где он может быть?

— Нет.

Клод Востер снова кивнул.

— Я верю вам.

Он в задумчивости поджал губы, затем сказал:

— Но это странно. Он был всегда так заинтересован своей работой. Вы понимаете… Он тоже верил, что миниатюризация — это ответ на самые сложные технические проблемы, которые задерживают космические проекты. Он искал решения и находил их. Затем… все изменилось. Произошел несчастный случай.

— Автомобильная авария?

— Да, именно, — согласился Востер. — Сначала после выписки из больницы казалось, что все нормально, затем оп начал изменяться.

— Каким образом?

Востер сделал беспокойный жест.

— Ничего определенного. Он… он казался отстраненным, отключенным. Мы больше не были близки. Для меня было так удивительно, когда он все продал и уехал. Я больше никогда и слова не услышал от него.

— Не было никаких жалоб относительно аварии… никаких увечий?

— Он никогда не упоминал ни о чем таком и казался вполне здоровым, за исключением тех периодов, когда становился чрезвычайно нервным. В такие дни он уезжал ненадолго и возвращался, чувствуя себя гораздо лучше. Я так думаю, он просто где-то отдыхал. Мы никогда не обсуждали этого. — Востер замолчал, подумал немного, затем продолжил: — Такие случаи учащались. Откровенно говоря, я ничего не мог понять, и поскольку он не желал говорить на эту тему, я никогда не затрагивал ее. Какая жалость.

— И он не оставил никаких записей? — поинтересовался я.

Востер задумчиво улыбнулся.

— Нет. Я лично проверял. В один из дней, когда он чувствовал себя особенно плохо… Луи упомянул мимоходом, что, закончив специальный проект, уничтожит все свои записи по нему. Откровенно говоря, я не думал, что он это сделает. Ученые так не поступают, и я отнес эту фразу на счет его плохого состояния. Но сейчас я склонен думать, что именно это он и имел в виду.

Я взял сигарету из пачки, предложил Бостеру, и мы закурили.

— Он когда-либо обсуждал с вами политику?

— Никогда. Эта тема его не интересовала. Для него была важна только его работа.

— Он обсуждал философские проблемы с Винсентом Смоллом, — сказал я.

— Политика и философия совершенно разные вещи. Иногда он мог делать заявления, которые, казалось, были связаны с его работой, — должен или не должен существовать мир, располагая таким оружием в своих руках… и в таком духе. Немного абстрактно, я думаю. Состояние дел в мире всегда беспокоило его, но разве оно не волнует каждого?

— Каждого разумного, — согласился я.

— Несколько раз он уезжал и не возвращался в течение трех дней.

— Я понимаю, — сказал я рассеянно.

— Жаль, что я не понимаю, мистер Менн.

— Спасибо за беседу.

— Я помог вам?

. — Каждый помогает чем-то. Могу я зайти к вам еще? Если что-нибудь придет вам на ум, держите при себе.