Обитель

— Полфунта морской соли, шесть разномастных свечей, желательно, уже горевших, ягоды можжевельника, корень мандрагоры и несколько вороньих перьев. — Прозвучало это так, как будто я готовлюсь к сверхъестественной вариации слета девочек-бойскаутов.

— Хм… — он принялся прикидывать: — Морская соль есть на кухне, примерно дюжина свечей — в комплекте на случай землетрясения.

Большинство калифорнийских фейри держат набор вещей, необходимых на случай землетрясения. Если земля разверзнется и поглотит тебя, от бессмертности проку мало.

— Вот как? Это хорошо.

— Погоди-ка… — Эллиот потер переносицу. — Перья нужно от настоящего ворона или сойдут от оборотня?

Я задумалась. Наиболее широко распространенный вид оборотней — это селки, но есть и другие, включая вороньих.

— Не вижу разницы, — сказала я наконец. — Так что должны сгодиться.

— У нас в регистратуре сидела женщина-ворон, после нее в столе осталось множество перьев. Они должны быть в кладовке у входа.

Я с недоумением воззрилась на него, но Квентин меня опередил, спросив:

— У вас тут вообще что-нибудь выбрасывают?

— Вообще-то, нет, — пожал плечами Эллиот.

— Значит, остаются ягоды можжевельника и корень мандрагоры, — сказала я. — Здесь где-нибудь есть магазин, специализирующийся на травах или на оккультных товарах?

— Мне не попадался, — сообщил Квентин.

Эллиот бросил на нас непонятный взгляд и направился к двери, пригласив следовать за ним. Удивленно переглянувшись, мы с Квентином вышли.

После череды коротких коридоров мы остановились у ряда темных, запертых офисов. Маленькая латунная табличка на ближайшем из них гласила: «Ю. Хёдэн».

— Офис Юи, — сказал я, взглянув на Эллиота. — Мы не смогли его найти. Хотя искали.

— Сюда сложно добраться, если не знать пути, — ответил он, прижав к двери ладонь. — Она любила уединенность.

— Джен про это говорила. И сказала, что ты сможешь нас сюда привести.

— Это я и сделал, — откликнулся он мягко.

— Зачем мы здесь? — спросил Квентин. — В смысле, помимо охоты за уликами.

— Затем, что она всегда говорила, что содержимого ее стола хватит на магазинчик по оккультизму. — Эллиот, не отрывая руку от двери, сжал пальцы в кулак. — Она была очень умная… но все равно не смогла остановить то, что ее убило.

В его голосе звучала такая тоска, что я потрясенно моргнула. Хотя с чего удивляться — в любом обществе, настолько замкнутом, как Эй-Эль-Эйч, отношения непременно придут к чему-то более глубокому, чем просто «коллеги».

— Эллиот, — сказала я. — Ты как, держишься?

— Этой осенью мы должны были пожениться, — продолжил он, как будто я ничего не говорила. — Мы ждали, когда листья изменят цвет. Она хотела… она хотела выйти замуж, когда мир будет цвета пламени.

Один удар за другим.

— Прости меня.

Слов, конечно, было недостаточно. Слов всегда недостаточно.

— Ничего. Ее больше нет, а ты хочешь выяснить, кто забрал ее у меня. — Он повел плечами, затем открыл дверь и сделал нам знак заходить. Окинув его внимательным взглядом, я кивнула и вошла. Квентин шел на несколько шагов позади, а Эллиот замыкал, включая по пути лампы.

Едва свет загорелся, Квентин удивленно заозирался.

— Аккуратненько здесь…

Офис действительно был аккуратным и несколько эклектичным. Обстановка представляла из себя смесь стилей «современная электроника» и «традиционный японский». Красные стены, мягкая подсветка. Вдоль одной стены разместился компьютер на приподнятой от пола платформе, заваленной подушками, а также более традиционный чертежный стол с широкими, глубокими ящиками. Три стены из четырех были увешаны постерами в рамках, а на четвертой почти все место занимала пробковая доска с множеством глянцево блестящих фотографий.

— Тоби, смотри, — Квентин показал на фотографию в центре. Она была самая большая по размеру и явно занимала самое почетное место в окружении снимков поменьше и понезначительней.

— Вижу, — ответила я и покосилась на Эллиота. На фотографии он и Юи, одетые по-летнему, улыбались в объектив. Одной рукой он обнимал ее за талию. Оба сияли тем истинным, хрупким счастьем, за которое сильные мужчины готовы отдать жизнь, — счастьем, которого больше нет. Наверное, обрести его, а потом потерять — хуже, чем не найти никогда.

Эллиот молча, с блестящими от слез глазами, подошел и встал перед фотографией. Если бы это зависело от меня, я бы дала ему без помех оплакать потерю, но увы, Лушак дала строгие инструкции, так что времени было в обрез.

— Эллиот…

— Посмотрите в столе, — произнес он, не отрывая глаз от фотографии.

Я умею понимать с полуслова. Подойдя к столу, я открыла все ящики с левой стороны. Квентин сделал то же самое с правой. Заглянув внутрь, я присвистнула.

Юи не преувеличивала, когда говорила, что могла бы из того, что есть у нее в офисе, снабжать магазин оккультных принадлежностей. Ящики были набиты кувшинчиками, бутылками, пакетиками с травами, между которыми были втиснуты связки перьев, сушеные цветы и более странные предметы — все, видимо, первой необходимости. Я принялась разбирать содержимое.

— Квентин, ищи ягоды можжевельника.

— А как они выглядят?

— Как темно-фиолетовые камешки. Как бы кожистые.