Обязана быть его

Дочь смущённо замялась. Вскинула голову и уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я же посмотрела на Демьяна с предупреждением. Не знаю, что я испытывала в этот момент. Не страх и не гнев, скорее… Настороженность. Приоткрыв рот, я хотела было сказать, что мы поужинаем дома, что нам ничего не нужно, но опять… опять, чёрт подери, встретилась с ним взглядом. И теперь дело было даже не в том, что он пытался подавить меня. Нет.

— Ты же не против, если мы поужинаем втроём? — спросил Демьян и протянул мне нарисованного кота. — Твоя дочь великолепно рисует. На твоём месте я бы повесил этот рисунок в рамку.

Я приоткрыла губы, дыхание так и застряло где-то внутри.

— Так что насчёт ужина? — он посмотрел на меня, потом на Соню.

— Я… — я всё-таки заставила себя выдохнуть. — Я не против.

— И я, — неожиданно подала голос Соня. — Я сырники люблю. С клубникой и сметаной.

— Соня! — Выхватив из стоящей на краю подставки ярко-жёлтую салфетку, я принялась вытирать вымазанные вареньем пальцы дочери. — Ты с ума сошла?

В кафе, куда привёл нас Демьян, готовили очень вкусно. Принесённый мне греческий салат оказался выше всяких похвал, да и Соня ела с удовольствием. Забывшись, я не сразу заметила, что она, закончив с сырниками, принялась собирать с тарелки остатки варенья, и ладно бы лежащей рядом ложкой — пальцем!

— Разве так можно?

Я вытащила из сумки влажные салфетки и начисто вытерла её ладошки. Чувствовала, что Демьян смотрит на нас и едва не горела со стыда.

Стоило мне выпустить её руку, она потянулась к чашке с какао и сделала несколько больших глотков.

— Можно я пойду? — голосок её звучал тоненько.

Она посмотрела в сторону детской игровой зоны, находящейся в нескольких метрах от нас, потом снова на меня. Ругать её не было ни сил, ни желания. Смена детского сада, побег Эдуарда, переезд к Светке… За последнее время обе мы пережили очень много. И пусть она, в силу возраста, легче принимала перемены, я понимала, ей тоже трудно.

— В следующий раз пользуйся, пожалуйста, ложкой, — как можно строже попросила я. — Договорились?

Соня заёрзала на стуле. Опять посмотрела на детский городок, и я, сдавшись, отпустила её. Не прошло и минуты, как она, юркнув за дверку, уже взбиралась на маленькую горку.

— Извини, — обратилась я к Демьяну. — Обычно она так себя не ведёт.

— Она ведёт себя, как и положено вести себя пятилетнему ребёнку, — ответил Демьян, глядя на меня. — Вряд ли стоит её за это упрекать.

Всё то время, что мы находились рядом, я чувствовала неловкость. Воспоминания о вчерашнем вечере и о том, что случилось между нами раньше, заставляли нервничать, не давали покоя, и теперь, стоило нам остаться наедине, неловкость усилилась.

— Не пытайся подобраться ко мне через дочь, — переборов себя, ответила я ему прямым взглядом.

— Разве я пытаюсь?

— А что ты сейчас делаешь? — от его взгляда мне было не по себе.

Я чувствовала, как меня охватывает волнение, как кровь становится теплее, быстрее бежит по венам, как внутри просыпается что-то, что будить получалось только у этого мужчины. Но Соня… Она была моим самым слабым, самым уязвимым местом и при этом она же делала меня сильной. Она была моим стержнем, моим огоньком, заставляющим держаться даже тогда, когда было совсем плохо, ведущей меня за собой путеводной звездой.

— Сейчас мы ужинаем, Дарина, — спокойно проговорил он и, заметив официанта, кивком попросил подойти его. Опять посмотрел на меня. — Софья хотела есть, разве не так? Здесь прекрасное детское меню, к тому же есть место для игр, чтобы она могла хорошо провести время, пока мы ужинаем. — Подошедший официант остановился возле столика, и Демьян, едва посмотрев на него, проговорил: — Двойной чёрный кофе со сливками и домашний глинтвейн для моей спутницы. Ещё, пожалуйста, безе от шеф-повара.

— Я не буду пить, — стоило официанту отойти, воспротивилась я.

— Тебе нужно расслабиться, Дарина. Ты слишком напряжена. — Протянув руку, он неожиданно накрыл ею мою, лежащую на краю стола, и я вздрогнула.

Демьян погладил по тыльной стороне ладони пальцами. Сердце моё встревожено забилось, тепло, что я чувствовала, устремилось вниз живота, к бёдрам, поднялось к груди.

Он держал меня взглядом, касался моей руки, а мне казалось, что он без стеснения раздевает меня, что дотрагивается так, будто я принадлежу ему, будто он имеет на меня право.

— О чём я и говорю, — погладив в последний раз, убрал руку, и я наконец смогла выдохнуть. — Твоей дочери здесь понравилось. — Он обернулся к городку. Я как-то само собой проследила за его взглядом.

Соня играла с другой девочкой примерно одного с ней возраста. Внезапно до нас донёсся её звонкий смех, и я увидела, как дочь улыбается. Вторая девочка тоже засмеялась, и они, обгоняя друг друга, побежали к детскому лабиринту.

Неожиданно к горлу подкатил ком, уголки глаз защипало. Как же просто подарить ей немного счастья. Дурацкие сырники с клубничным вареньем, большая чашка какао с нарисованным на ней Винни-пухом, детская горка…