Обгоняя время

Выше ростом мой родственник не стал, а вот в весе прибавил. Ну да на спецпайке-то чего не прибавить? И ведь не могу уговорить мужика уйти на вольные хлеба, ему кажется дикостью место в крайкоме на что-то другое менять! Это я знаю, что скоро КПСС прекратит свое существование благодаря стараниям в первую очередь Ельцина. Может, грохнуть этого алкаша, пока не поздно? И что самое интересное, не стыдно мне за такие мысли. Даже несмотря на то, что Борис Николаевич ко мне хорошо относится. Но ведь дело не в симпатиях — дело в том, что он этот бардак учудит.

Анька доложила о приходе Полоскина, а я затребовал у подчиненной принести нам чай и кофе. Кофе зерновой, не растворимый. Знаю, Пашка такой уважает.

— Ну, рассказывай, что за потребность в расширении производства? Для нового здания крайкома ещё рано их делать, летом вставлять будем же, — с любопытством оглядываю Полоскина.

А Пашка, в отличие от моего дядьки, наоборот, заметно похудел и стал выглядеть по-европейски модно. Строгий костюм, аккуратно уложенные волосы — словно с обложки журнала для успешных людей. На фоне остальных, которые ещё держались за старые порядки, он явно выделялся, и с каждым разом всё сильнее напоминал западного бизнесмена.

— Когда были на выставке, заключили три договора о намерениях, и вот сейчас, через две недели, одна из фирм ФРГ уже готова сделать предоплату. В валюте! — радостно сообщил Пашка, явно довольный собственным успехом.

— Стоп! — перебил я его. — Вы СП создали? Я же давал телефоны в совмине РСФСР для получения разрешения.

— В процессе. Неделя-другая, и счёт откроем. Но не это главное… Объёмы у немцев уж очень большие.

— Что, у нас алюминия не хватит? — с недоверием переспросил я.

— Там особая марка нужна, — Пашка понизил голос, будто делился секретом. — Сплав 6063. Наш завод выпускает, но в небольших объёмах, и на всё может не хватить.

— Рассказывай детально, — требую у Пашки, чувствуя, что разговор становится всё интереснее.

— Детально… — Пашка замедляет, словно выстраивая мысли в голове. — В среднем установка одного окна стоит порядка полутора тысяч немецких марок. Это их цены, с налогами и установкой. А себестоимость алюминиевого профиля для окон — всего-то 200–210 ну если в их марках. Ну да, там ещё стёкла, фурнитура… но даже если чуть скинуть цену, по пять тысяч окон в месяц легко можно продавать. Выхлоп с каждого окна — около трёхсот сорока марок.

Пашка делает паузу, давая мне осмыслить цифры.

— Итого в месяц выйдет полтора миллиона марок чистого дохода, а может и больше!

— Каждому?

— Нет, на наш кооператив и немецкую компанию, как её…, — Полоскин зарылся в бумагах. — О, нашёл! Фирма «WERU». Она уже год делает двери входные из алюминия, и наши окна их сильно интересуют.

— А не подвинут они нас? Ну, воспользуются нашими разработками, найдут завод типа нашего КРАМЗа у себя в Европе… — засомневался я.

— Так и мы можем без них работать! А в Европе сырьё значительно дороже нашего.

— С алюминием вопрос я решу, — говорю, прикидывая перспективы. — Это получается, валюты в месяц на два ляма дойчмарок только на покупку профиля! Да они плясать будут вокруг нас!

Пашка кивает, но я не успокаиваюсь.

— Но выходит, фактически мы не производители, а перекупщики. Весь бизнес сводится к тому, чтобы купить профиль на КРАМЗе и продать его в ФРГ. Де-факто мы не создаём продукт, просто передаём его дальше. А кооператив-то у нас производственный, не торговый… — задумался я, — вот тут надо мозговать, как грамотно обойти это.

Мы сидели ещё долго, обсуждая всё: и производство окон, и банковские дела, и схемы поставок. А ведь скоро деньги потекут рекой! Моя доля в кооперативе — тридцать восемь процентов, а это значит, что до вычета налогов чистоганом выходит под триста тысяч марок в месяц!

Да при таком раскладе можно к чёртовой матери закрыть все эти видеосалоны и не вспоминать больше о них, как о страшном сне. Толя Быков с его притязаниями на алюминиевый рынок ещё не скоро зайдёт, так что у меня времени — вагон и маленькая тележка. Успею настричь бабла, пока те только раздумывают, куда лезть.

Сейчас мне капает всего по 6–7 тысяч в месяц. Ха-ха! Всего! Вы, товарищ, как это по-русски… слишком много кушаете. В общем, зажрался ты, Штыба!

Но заднюю давать и отменять стрелку уже нет смысла, ведь ребята настроились и даже аванс получили — по четвертаку каждому. Расходы, разумеется, мы с Александрой поделим.

Встретиться с рэкетирами мы решили у их полуподвального спортзала. Приехали на трёх машинах. Голова в пакете — та самая, «муляж» из морга, — лежит у меня в багажнике. Я на стреме, точнее, прикрываю тылы на случай, если вдруг менты надумают пожаловать. Как буду решать вопросы с представителями порядка, пока не знаю, но разберусь по ситуации — импровизация всегда выручала.

— Значит так, говорить буду я, — сипло вещает Гоша, который некстати подхватил простуду накануне. Голос его хрипит, но решимость в нём не убавилась. — Ты, Костик, нож свой не вытаскивай. Наша цель не подрезать кого-нибудь, а внушить уважение. Для этого есть голова… и мы!