Обезьяны и солидарность

Он дернул за веревочку, и деревья в свежем пухе листвы, которыми мы только что любовались, исчезли, полотно с шуршанием скользнуло вверх. И в поле зрения возникло огромное окно, из которого открывался вид на поросший крапивой пустырь под серо-бурым небом. Предвещающие опасность тучи быстро перемещались, бескрайнюю пустошь то здесь, то там покрывали нелепые неряшливые нагромождения или башни, в правой части окна торчало громадное бетонное сооружение химерического вида.

— Дамы и господа! — провозгласил Кристер Мяэ серьезным глубоким голосом. — Среди вас, возможно, находятся те, кто помнит мир таким, каким он был.

— Кто тоскует по такому миру, каким он был, — добавил Янек Лухт. — То есть те, кто любит искусство.

— Ибо таким является современный мир вне искусства, — продолжил Кристер Мяэ и указал указкой на окно. — Таков нынешний мир: посмотрите, что мы с ним сделали.

— Мы сделали что-то непоправимое.

— Теперь уже слишком поздно.

— Даже объявлять виновников бессмысленно.

— Это уже ничего не изменит.

На открывающемся из окна одичалом пейзаже ковыляла высокая, худая и — как могло показаться кому-то из наблюдателей — трехногая человеческая фигура. Низкие коричневато-желтоватые тучи проплывали над головой убогого создания.

— Как по-вашему — спасет ли нас искусство? Способно ли оно, взамен ностальгии и бегства, указать новый путь? Или же, дамы и господа, мы окончательно проиграли? — спросил Кристер Мяэ. Трехногое существо, отвратительное и жалкое, скакало от одной кучи мусора к другой.

Из зала донеслось приглушенное всхлипывание. Затем еще одно, уже громче. Послышался тихий гул человеческих голосов, затем над всеми звуками взорвалось могучее зычное «аха-аха-ахххааа!!»

— Послушайте! — раздался возмущенный женский крик.

Кристер Мяэ и Янек Лухт застыли на месте.

Крикнувшая сидела во втором ряду, и к ней прижимался всхлипывающий кареглазый мальчик лет восьми.

— Прекратите! — звучно потребовала женщина. — Прекратите эту чушь, Марко совершенно травмирован!

— Мм-м, простите, — промямлил Янек Лухт, пожимая плечами и нерешительно улыбаясь публике. В то же время правой рукой он пытался совершить некое судорожное движение в направлении пустоши, но выронил что-то из ладони. Кристер Мяэ подобрал упавший предмет: это был крошечный пульт дистанционного управления. С видом знатока, но явно испытывая замешательство, Кристер Мяэ нажал какую-то кнопку, в ответ на это заоконная пустошь стала заполняться трех- и четырехногими неуклюжими существами. Некоторые из них принялись драться друг с другом. Замелькали мерзкие конечности, заструилась коричневая кровь.

— Уу-ууу-уу-ууу! — заскулил Марко и спрятал лицо у мамы подмышкой.

— Shit, — тихо произнес Кристер Мяэ и постучал по пульту. Нелепые существа побежали задом наперед. Янек Лухт укусил себя за большой палец. Он подошел ближе к коллеге. — Мы в заднице, — прошептал он, беспомощно щелкая пультом. — Перемотай дальше, поставь тот второй финал, я не знаю, куда он делся, — пробормотал Кристер Мяэ и передал пульт коллеге. Теперь на экране один за другим появилось множество компьютерных мониторов и иконок, затем экран стал огненно-синим, и по нему запорхало лого Philips.

— Вы своими представлениями доведете ребенка до шока. С какой целью вы все это проделываете?

— И правда, я тоже не поняла, что все это должно означать, — подключилась женщина со сложным пучком на затылке. — Это что, какая-то новая цель музея, шокотерапия?

— Удивительно, что он при этом сознание не потерял, — добавила мать ребенка.

— Нет, ну что с того? Может, и правда не стоило так утрировать, но что с того. Меня больше всего задело, что выбор картин был совершенно произвольным, — сказал мужчина в пиджаке горчичного цвета своей спутнице. — Никакой логической линии, ребята, видать, поленились углубиться в суть дела, ну и поскольку никакой исторической основы не имеется…

— Полная лажа! — захихикала красивая девушка, и в ее голосе послышалась неприкрытая радость от чужого поражения.

— Они такие милые, — возразила другая девушка. — Мне так понравилось.

— Нет, ну проблема совершенно правильная, — возбудилась третья, полная и рыжеволосая, взглянув на подруг чуть ли не осуждающе, и помахала Янеку Лухту.

Большая часть посетителей все-таки безмолвствовала и также тихо покинула зал. Янек Лухт проводил их тоскливым взглядом, в то время как мать шокированного ребенка прямолинейно направилась к нему и Кристеру Мяэ. Ребенок двумя ручонками держался за руку мамы и исподлобья таращился на новоиспеченных апокалиптиков. У мальчика были тонкие черты лица, но его пристальный сосредоточенный взгляд вызвал в Янеке легкий страх.

— Простите, — пробормотал он женщине.

— Мы не собирались никого выводить из себя. Мы… ну… это такой проект с целью… познакомить с искусством и в то же время… — поддержал его Кристер Мяэ.

На место прибыла помощь в лице заместителя директора по развитию музея.

— Приносим вам извинения, — сказал он матери травмированного ребенка.