Обещание страсти

– Кассия, что, если вы для разнообразия пошлете мир, ваш мир, ко всем чертям и открыто займетесь тем, чем хотите? Можете ли вы по крайней мере стать открыто К. С. Миллер?

– Как? Представьте, какой поднимется скандал, что станут писать в газетах. Кроме того, это все испортит. Люди станут заказывать статьи не из-за К. С. Миллера, а из-за Кассии Сент-Мартин. Я окажусь там же, где была восемь лет назад, девочкой на побегушках в «Таймс». И у моей тети случится удар, а мой опекун заработает инфаркт, и я буду чувствовать, что предала всех, кто был до меня.

– Бога ради, Кассия. Все эти люди мертвы или почти мертвы.

– Но традиции живы. Они продолжают жить.

– И все это лежит на ваших плечах, не так ли? Вы что, единственная, кто взвалил на себя ответственность за этот мир? Неужели вы не понимаете, насколько это безрассудно? Это не викторианская Англия, и господи, это свою жизнь вы запираете в шкаф. Если вы уважаете то, что вы делаете, почему не рискнуть, не вытащить свою жизнь из шкафа и не представить ее с гордостью? Или вы слишком боитесь? – Его глаза загорелись.

– Может быть. Я не знаю. Я никогда не чувствовала, что у меня есть выбор.

– Вот здесь вы ошибаетесь. Выбор есть всегда. Что бы вы ни делали. Может быть, вы не хотите выбирать. Может быть, вы предпочитаете прятаться, как невротик, и жить десятью различными извращенными жизнями? Мне кажется, что такое существование гроша ломаного не стоит, леди, вот что я вам скажу.

– Может быть, и не стоит. Мне тоже сейчас кажется, что это не слишком радостно. Но что вы не можете понять, так это вопросы долга, обязательств и традиций.

– Долга перед кем? А как же вы сами, черт возьми? Вы когда-нибудь думали об этом? Или вы хотите сидеть здесь в одиночестве всю оставшуюся жизнь, втайне пописывая свои статьи, а потом отправляясь на дурацкие приемы с этой пижонистой задницей?

Он внезапно остановился, а она нахмурилась.

– Какая пижонистая задница?

– С которой я вас видел на фотографии в газете.

– Вы имеете в виду, что вы знали?

Он серьезно посмотрел на нее и кивнул.

– Почему вы не сказали мне?

Ее глаза сверкнули. Она впустила его в самые тайные уголки своей внутренней жизни, а он предатель?

– А как я мог вам это сказать? «Эй, леди, прежде чем вы возьмете следующее интервью, я хочу сказать, что знаю ваше настоящее имя, потому что читал про вас в газетах»? И что потом? Я решил, что вы сами скажете мне, когда будете готовы. Или не скажете. Но если бы я выпалил это вам прямо в лицо, вы сбежали бы, словно за вами гнался дьявол, а я этого не хотел.

– Почему? Боялись, что я не напишу статью? Не беспокойтесь, они прислали бы кого-нибудь другого сделать это. Вы не лишились бы своего интервью.

Она почти глумилась над ним, и он схватил ее за руку так внезапно, что ошеломил ее.

– Нет, но я мог бы лишиться вас.

Она долго молчала, прежде чем заговорить, а он все не отпускал ее руку.

– Это имело бы значение?

– Огромное. И сейчас вам предстоит решить, хотите вы или нет жить во лжи всю оставшуюся жизнь. Мне кажется это таким тоскливым. Паниковать из-за того, что кто-то увидит вас где-то, когда-то, с кем-то и чем-то занятой. Кому какое до этого дело? Пусть видят вас! Покажите им, кто вы есть на самом деле, или вы сами не знаете этого, Кассия? Я думаю, все дело в этом. Может быть, К. С. Миллер такой же ненастоящий персонаж, как Мартин Холлам или Кассия Сент-Мартин.

– Да идите вы к черту! – закричала она, вырывая у него руку. – Это так просто – сидеть здесь и разглагольствовать. Вам совершенно нечего терять. Никто от вас ничего не ожидает, так откуда вам знать, каково это? Вы можете делать все, что пожелаете.