Обещание страсти

Она с трудом тащилась всю дорогу, в промокших замшевых туфлях и с покрытыми снегом волосами. Когда она наконец добралась до своего дома, ее щеки горели, а ноги закоченели. Но она снова почувствовала себя живой и трезвой. Она распустила волосы, и они мокрыми прядями рассыпались по ее плечам.

Увидев ее сквозь завесу снега и темноты, швейцар бросился к ней со сломанным зонтиком, но она рассмеялась, когда он подбежал к ней.

– Нет, нет, Томас. Я в порядке.

Она снова почувствовала себя ребенком, и промокшие туфли ей нипочем. В детстве за такие выходки ее ругали несколько дней. Тоти могла даже пожаловаться Эдварду. Но Тоти теперь осталась в прошлом, как и Эдвард. Сегодня она это поняла. Теперь она может ходить по снегу хоть всю ночь, если ей этого хочется. На самом деле это не имеет никакого значения. Ничто не имеет значения. Кроме Люка.

Но, по крайней мере, голова ее перестала гудеть, плечи больше не казались тяжелыми, сознание прояснилось. Холод и снег помогли ей протрезветь.

Когда она стащила с себя мокрые чулки и подставила замерзшие ноги под горячую воду в ванной, в дверь позвонили. Ее ноги покраснели, она почувствовала покалывание и боль. Размышляя, открыть ли ей дверь, она решила не открывать. Это наверняка был лифтер с пакетом; если бы это был какой-нибудь гость, ей позвонили бы снизу, спрашивая ее разрешения впустить этого человека. Но звонок не умолкал, и, вытерев ноги полотенцем с монограммой, она наконец подбежала к двери.

– Да? Кто там?

– Сезар Чавес.

– Кто?

– Это Алехандро, глупышка.

Она открыла дверь.

– Господи, ты похож на снеговика. Ты шел пешком?

– Всю дорогу. – Он казался очень довольным собой. – Я думаю, что все-таки люблю Нью-Йорк. Во всяком случае, когда идет снег. Разве это не здорово?

Она с улыбкой кивнула, соглашаясь с ним.

– Входи же.

– Я надеялся, что ты это скажешь. Они долго звонили снизу, а ты не отвечала. Но швейцар сказал, что ты дома. Я, должно быть, выглядел порядочным, или замерзшим, потому что он разрешил мне подняться наверх.

– У меня в ванной шумела вода. – Она посмотрела вниз на свои голые ноги, которые стали почти пунцовыми от горячей воды и возобновления циркуляции крови. – Я тоже шла домой пешком. Это было потрясающе.

– А что случилось? Не могла найти такси?

– Нет. Мне просто захотелось пройтись пешком. День выдался сумасшедший, и мне нужно было развеяться.

– А что произошло?

Он немного обеспокоился.

– Ничего особенного. Я пошла на обед с Эдвардом в один из невыносимо модных ресторанов, и это было ужасно. Он тщетно пытался скрыть свое неодобрение, а окружающие глазели на нас, не говоря уже о репортере из «Женской моды». У меня чуть нервы не сдали. Хуже всего то, что после этого я отправилась на собрание благотворительного комитета и сбежала, даже не войдя в здание. И тогда я решила пойти домой пешком.

– Похоже, тебе это было необходимо.

– Точно. Я просто не могу больше играть в старые игры. Я даже не могу начать вести ту двойную жизнь снова, и я этого не сделаю. Такая жизнь мне не подходит. Я лучше буду сидеть дома в одиночестве.

– Ты намекаешь, чтобы я ушел?

– Не будь идиотом.

Он рассмеялся, а она взяла его промокшую куртку и повесила ее на дверь кухни.

– Должен признаться, твои похождения кажутся действительно неудачными.

– Хуже: «…но, дорогая, ты божественно выглядишь, это, должно быть, «мокрый вид» от Кардена, ах, и твое кольцо!» – Она взяла его за руку, указывая на большой грубый перстень из бирюзы. – «Ну, кольцо от Дэвида Уэбба, разумеется, его нова-а-а-а-я коллекци-и-и-и-я, дорога-а-а-а-я? И конечно же, кроссовки от Мэйси. Какая замечательная идея!» – Она поморщилась и закатила глаза. – Я хочу сказать, Алехандро, как можно дышать среди всего этого дерьма?

– Взять в рот дыхательную трубку для подводного плавания.

– Ты невозможен. Я же говорю серьезно.

– Прости. – Он устроился на кушетке, бросив свои кроссовки на кухню сушиться. – Черт, ты же раньше жила такой жизнью вполне успешно, разве нет?

– Да. Пока я могла ездить в метро, чтобы встретиться со своим любовником в Сохо, или летать в Чикаго к Люку. Кроме того, я должна была выискивать темы для этой мерзкой колонки.

– Чепуха. Ты не «должна была», ты этого хотела, иначе бы не делала.

– Так бывает не всегда. В любом случае я не хочу больше этого делать, и не буду. Кроме того, теперь все знают, что я больше не собираюсь играть по правилам, так к чему притворяться? Вопрос в том, что мне делать? Я не гожусь для старой жизни, а Люка здесь нет, и все это заставляет меня чувствовать себя такой бесцельной. Думаю, это слово подходит больше всего. У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Да. Дай мне чашку горячего шоколада, и тогда я решу все твои проблемы.

– Договорились. Добавить в шоколад бренди?

– Нет, спасибо. Я выпью его неразбавленным.

Он не хочет давать ей повода для пьянства. Она, конечно, в поводах не нуждается, но он подумал, что она постесняется пить в одиночку. И оказался прав.

– С тобой не повеселишься. В таком случае я тоже не буду разбавлять шоколад. Думаю, что в последнее время я слишком много пью.