Объект «Зеро»

Поэтому строить очередные гипотезы и предположения всем нам казалось бессмысленно. Все случилось именно так, как случилось, и сейчас для нас куда важнее было то, что будет, а не то, что было…

– А я строителем работал, – неожиданно проговорил Панкратов. – Инженером-оператором строительно-монтажной установки. Про жилые комплексы-«тысячники» на Ангаре слыхали? Ну, «Светлый-12», «Таежный-2», «Таежный-3»?

Я сказал, что слышал. Эти возводимые методом секторного монтажа структурированные городки-спутники, предназначенные не столько для жизни, сколько для сна и отдыха работающей молодежи, в свое время породили много дискуссий в прессе. «Строить общежития для молодежи – это шаг назад!» – предостерегали одни. «Светлые, устремленные ввысь, в будущее жилые комплексы буквально фонтанируют энтузиазмом и юношеским задором!» – восторгались другие.

«Тысячники» и впрямь поражали. Жилые кварталы с просторными, удобными квартирами, спортивные залы, бассейны, увеселительные заведения, театры и залы «объемки», висячие сады, информационные модули для тех, кто работал на «удаленке», отлично налаженный быт и инфраструктура – все это разительно отличалось от старых мегаполисов, с их вечной экономией всего и вся.

Но была и оборотная сторона медали. Далеко не всякий мог комфортно чувствовать себя в таком хай-тек городе, где человек воленс-ноленс обезличивался, превращался если не в винтик, то по крайней мере в обитателя какого-то удивительного суперсовременного аквариума.

Истина, как ей и было положено, находилась где-то посредине. Устремленные ввысь на тысячу метров, снабженные всем необходимым для плодотворной работы и хорошего отдыха новые города как нельзя лучше подходили военным, терраформировщикам, метеотейкерам, транспортникам, инженерам и техникам многочисленных автоматизированных комплексов – словом, всем тем, кто большую часть своей жизни отдавал работе, кто жил работой и кого до срока мало интересовало обустройство собственного родового гнезда.

– Чего ж ты в ВКС подался? Вас же, строителей, не брали… – поинтересовался я.

– А надоело! – откликнулся Гришка. Он отложил миску, лег на спину и продолжил: – Конечно, СМУха моя – это да, мощная штуковина! Двенадцать «ног», гравитационные грузоподъемные стрелы, блоки монтажных манипуляторов. Реку надо перешагнуть – запросто. Участок леса перенести – как нечего делать. Сидишь в операторской и чувствуешь себя властелином мира!

Но это поначалу. А как третий «тысячник» строить начал – тоска взяла. Одно и то же, одно и то же. Программу задал, с подвозом сырья все связи проинтегрировал, расчетные параметры для монтажеров ввел, корректировку провел – и сиди, ворон считай да с метеотейкерами контачь, чтобы погода бяку какую не подбросила. Рутина!

Тут война. Ты правильно сказал – нас, строителей, не брали. Но я сам заявление отправил в Генеральный штаб. Уж очень мне хотелось дела, настоящего, чтобы не зря все. Они там тянуть не стали, у меня подготовка-то – ого! Так я на флот и попал. На «Посейдоне» ходил, был такой спейс-хантер, потом на «Лире», это БКЭР, большой корабль электронной разведки. До капитана дослужился, заведовал информационно-коммуникативной сетью корабля. Когда нас у Аякса подбили, в плен попал… Ну, дальше военная рутина – лагерь на Клио, обмен после гермесских соглашений, потом проверки, понижение в звании, потом – «Русь»…

Панкратов умолк, по-прежнему глядя в высокое небо Медеи. У меня вертелся на языке вопрос: а не стерил ли Гришка? – но, во-первых, спрашивать про такое было не принято, а во-вторых, я и без вопросов яснее ясного понимал, что да, стерил. Те, кто может оставить после себя не только мертвую материю, пусть и организованную в виде городов, кораблей, произведений искусства, но и детей, то есть продлить свой род, не искушают судьбу так разнообразно и бесшабашно…

С этими грустными мыслями я дожевал вдруг сразу ставшее безвкусным мясо.

После еды мы обсудили дальнейшие планы. Меня волновала темная полоска на юго-западе, но из-за марева, стоявшего над равниной, трудно было сориентироваться, какое расстояние отделяет нас от нее и сумеем ли мы вернуться засветло к Перевалу. В темноте наш маленький отряд мог легко сбиться с дороги, а кроме того, неизвестно, как ведут себя черви после заката Эос. По крайней мере нападали они всегда ночью, и это нужно было учитывать.

Разомлевший после трапезы Панкратов предлагал рискнуть. Миха, когда я спросил его мнение, пожал плечами – мол, ты начальник, ты и думай. Тогда я обратился к Цендоржу, все-таки он единственный из нас родился и жил в местности, похожей на эту травянистую равнину.

После некоторого раздумья монгол встал, приложив ладонь козырьком к глазам, внимательно посмотрел туда, где я видел темную полосу, и покачал головой:

– Нет, не надо идти. Далеко, однако. Птица быстро летит, человек по земле идет. Солнце спрячется – плохо. Не надо идти.

– Ну что ж, быть по сему, – подытожил я. – Береженого бог бережет. Давайте передохнем еще немного и будем собираться обратно.