Обед в ресторане «Тоска по дому»

Рут с размаху обрушила тяпку на деревяшку. Ну и грохот. Ужас! В такую рань на кухне были только Тодд Даккет и Джосайя Пейсон, но Коди испугался, как бы они не подумали, будто тут произошло невесть что. А они даже не обернулись. Эзра в эту минуту был в зале — писал мелом на доске сегодняшнее меню.

— Скажи, почему тебя так заело? — спросила Рут. — Чем я тебе не угодила? Не хочешь, чтобы этакая деревенщина из округа Гаррет вышла за твоего брата?

— Да, не хочу, чтобы ты вышла за него. Я люблю тебя.

— Чего?

Он не собирался говорить об этом, но понесся дальше как угорелый.

— Я вполне серьезно. Меня будто дурманом опоили. Ты должна стать моей. Все время я думаю только о тебе.

Она с изумлением смотрела на него широко открытыми глазами. Ее рука, готовая смахнуть кусочки мяса на сковородку, замерла в воздухе.

— Вероятно, я говорю все не так, — сказал он.

— Говоришь? О чем?

— Рут, честное слово, я люблю тебя, — сказал он, — погибаю от любви. Мне кусок в горло не лезет. Посмотри на меня! Я похудел на одиннадцать фунтов.

Он поднял руки. Пиджак на нем болтался. Недавно он затянул ремень еще на одну дырочку. Костюмы сидели на нем уже далеко не безупречно — они топорщились и собирались в складки, отчего казались мятыми.

— Правда, ты очень похудел, — подтвердила Рут.

— Ботинки и те стали велики.

— Да что с тобой?

— Ты что, не слышала?

— Ты сказал, что это из-за меня. Издеваешься надо мной, что ли?

— Клянусь тебе, Рут… — сказал он.

— На тебе виснут все эти нью-йоркские барышни, манекенщицы, актрисы. Ты можешь выбирать кого захочешь.

— Я хочу тебя.

Она испытующе посмотрела на него. Похоже, он пробил эту стену: наконец-то у них состоялся настоящий разговор.

— Тебя надо подкормить, — сказала она.

Он застонал.

— Вот видишь, — упрекнула она. — Ты вечно отказываешься, что бы я тебе ни предложила.

— Я не могу.

— Да ты, по-моему, ни разу и не попробовал ничего из моей стряпни.

Рут отодвинула сковородку и подошла к стоявшей на плите высокой черной кастрюле: в ней что-то кипело на медленном огне.

— Овощной суп по-деревенски, — сказала она, приподняв крышку.

— Ну правда, Рут…

Она налила суп в небольшую керамическую миску и поставила на стол.

— Садись, ешь. Попробуй, и я скажу тебе, в чем тут секрет.

Над миской поднимался пар, запах был такой соблазнительный и пряный, что Коди почувствовал: он уже сыт. Взял протянутую ложку, нехотя опустил ее в суп и отхлебнул немного.

— Ну как?

— Очень вкусно.

Что правда, то правда! Суп был великолепный. Он в жизни не едал такой вкуснотищи. В бульоне, густом и крепком, плавали крупно нарезанные свежие овощи. Он отхлебнул еще раз. Рут стояла рядом, засунув большие пальцы в карманы джинсов.

— Куриные ножки, — сказала она.

— Что?

— Весь секрет — в куриных ножках.

Он опустил ложку в суп.

— Доедай, — сказала она. — Наращивай мясо на костях.

Он покорно зачерпнул еще.

Потом она принесла ему салат с пряными травами, которые сама вырастила на крыше ресторана, и булочки в плетеной корзинке, испеченные всего несколько часов назад — по домашнему рецепту, как она сказала. Коди съел все. Пока он ел, она стояла и смотрела на него. Когда она ставила на стол масло для булочек и наклонилась над ним, он ощутил ее тепло.

На кухне появились еще два повара; юноша-китаец жарил в масле черные грибы. Эзра сбивал что-то в миксере около мойки. Скрестив на груди руки, Рут села рядом с Коди и уперлась ногами в перекладину его стула. Коди принялся за громадный кусок пирога, размышляя о еде, о ее необъяснимом значении в жизни людей. Можно ли понять натуру человека по тому, как он относится к еде? Наверно, можно, взять хотя бы его собственную мать. Вот уж не кормительница. И никогда ею не была, даже когда они были маленькие и их питание полностью зависело от нее. Попробуй намекни, что ты голоден, и она тут же выходила из себя — раздражалась, начинала бессмысленно суетиться. Он помнил, как, возвратясь с работы, она яростно металась по кухне. Банки так и вываливались из стенных шкафов ей на голову — фасоль в томате с копченостями, колбасный фарш, тунец в масле, потерявший цвет консервированный горошек. Чаще всего она готовила ужин, даже не сняв шляпы. Хныкала, когда что-нибудь пригорало, а пригорало у нее даже то, что, казалось бы, невозможно спалить, зато другие блюда она подавала полусырыми, в самом фантастическом сочетании — например, тертый ананас с картофельным пюре! (По ее мнению, что бы ни осталось от завтрака, обеда, ужина, все можно было спокойно перемешать.) Из приправ она пользовалась только солью и перцем. Из подливок признавала только неразведенный консервированный грибной суп-пюре. И в детстве Коди думал, что ростбиф непременно должен быть волокнистым, что этот сухой, жесткий кусок мяса тонко нарезать нельзя, можно лишь разделить его вилкой на волокна, которые одно за другим со стуком падали в тарелку.