Читаем О возвышенном полностью

Мнится мне: как боги, блажен и волен,Кто с тобой сидит, говорит с тобою,Милой в очи смотрит и слышит близкоЛепет умильныйНежных уст. Улыбчивых уст дыханиеЛовит он… А я, чуть вдали завижу Образ твой – я сердца не чую в персях,Уст не раскрыть мне;Бедный нем язык, а по жилам тонкийЗнойным холодком пробегает пламень;Гул в ушах; темнеют, потухли очи;Ноги не держат…Вся дрожу, мертвею; увлажнен потомБледный лед чела; словно смерть подходит…Шаг один – и я бездыханным теломСникну на землю…

3. Разве не поразительно умение поэтессы обращаться одновременно к душе, телу, ушам, языку, глазам, коже, ко всему, словно ставшему ей чужим или покинувшим ее; затем, объединяя противоположности, она то холодеет и сгорает, то теряет рассудок и вновь его обретает, то почти прощается с жизнью и впадает в неистовство. Делается это, чтобы раскрыть не одно какое-нибудь чувство, овладевшее ею, но всю совокупность чувств. А это как раз и происходит в жизни с влюбленными. Удивительной силе этого стихотворения способствовали, как я уже отметил, выбор крайностей и соединение их воедино; точно так, кажется мне, поступает великий поэт, отбирая в описании бури все наиболее внушительные образы, связанные с настоящей непогодой.

4. Сочинитель же «Аримаспеи», напротив, считает внушающим ужас такие стихи[2]:

Чудо великое нам являет подобное дело:Люди вдали от земли по морям разместилижилища,Счастья не знают они, обреченные тяжкотрудиться.Взор устремляя к светилам, а души в морскуюпучину,Часто взывая к богам, простирая с надеждоюруки,Просят напрасно у тех, кто от них отвернулсясердито.

Любой заметит, кажется мне, что цветистость преобладает здесь над силой впечатления.

5. А как же поступает Гомер?

Грозен упал, как волна на бегущий корабльупадает,Мощная, бурей из туч возвращенная; весьпотрясенныйПеной корабль покрывается; шумное буридыханиеВ парус гремит, и трепещут сердцакорабельщиков бледных.Страхом объятых; они из-под смерти едвауплывают…[3]

6. Попытался то же самое описать и Арат:

Доска тонкая лишь отделяет от смерти[4].

Выражение Арата вместо страшного стало мелким и изысканным. К тому же словами «доска… отделяет от смерти» он смягчил опасность, сказав, что мореплаватели его чем-то все же отделены от гибели. А Гомер, описывал людей, рискующих ежесекундно погибнуть в пучине, ничем не смягчил грозной опасности. В словах «из-под смерти» он соединил обычно несочетаемые предлоги различного происхождения и, нарушив привычный ритм стиха[5], словно скомкав его под влиянием неожиданного бедствия, извлек на поверхность самое бедствие, а весь ужас опасности отчеканил и запечатлел неожиданный оборот «уплывать из-под смерти».

7. Так же поступил Архилох, когда описал кораблекрушение[6], и Демосфен, сказав, вспоминая о полученном однажды тяжелом известии: «Был некогда вечер…»[7]

Они оба сами произвели необходимый отбор и объединили самое главное, оставив в стороне все то поверхностное, некрасивое или слишком книжное, что искажает и разрушает целое, подобно щелям или трещинам, которые появляются внезапно в роскошном здании, снаружи построенном и укрепленном по всем правилам искусства.

<p>Глава одиннадцатая</p>

1. С вышеуказанными особенностями возвышенного тесно связано так называемое нарастание[1], которое состоит в том, что в изложение фактов или доводов вносятся новые дополнения и вставки; а затем в периодических повторениях, следуя друг за другом в постепенном усилении, раскрываются возвышенные обороты.

Перейти на страницу:

Все книги серии Искусство и действительность

Письма об эстетическом воспитании человека
Письма об эстетическом воспитании человека

Трактат Фридриха Шиллера о роли искусства в обществе относится к самым глубоким произведениям немецкой философии. Книга, впервые опубликованная в 1795 году, и сегодня актуальна.Начиная с политического анализа современного общества – в частности, Французской революции и ее неспособности реализовать универсальную свободу, – Шиллер замечает, что люди не могут преодолеть свои обстоятельства без образования. Он рассматривает искусство как средство образования, которое может освободить людей от ограничений и излишеств как чистой природы, так и чистого ума. Посредством эстетического опыта, утверждает он, люди могут примирить внутренний антагонизм между чувством и интеллектом, природой и разумом.Предложение Шиллера об искусстве как основополагающем для развития общества и личности является долговременной влиятельной концепцией, и этот том дает самое четкое, самое жизненное выражение его философии.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Фридрих Шиллер

Философия / Учебная и научная литература / Образование и наука
Эстетика
Эстетика

В данный сборник вошли самые яркие эстетические произведения Вольтера (Франсуа-Мари Аруэ, 1694–1778), сделавшие эпоху в европейской мысли и европейском искусстве. Радикализм критики Вольтера, остроумие и изощренность аргументации, обобщение понятий о вкусе и индивидуальном таланте делают эти произведения понятными современному читателю, пытающемуся разобраться в текущих художественных процессах. Благодаря своей общительности Вольтер стал первым художественным критиком современного типа, вскрывающим внутренние недочеты отдельных произведений и их действительное влияние на публику, а не просто оценивающим отвлеченные достоинства или недостатки. Чтение выступлений Вольтера поможет достичь в критике основательности, а в восприятии искусства – компанейской легкости.

Виктор Васильевич Бычков , Виктор Николаевич Кульбижеков , Вольтер , Теодор Липпс , Франсуа-Мари Аруэ Вольтер

Детская образовательная литература / Зарубежная классическая проза / Прочее / Зарубежная классика / Учебная и научная литература

Похожие книги