О Воскресении, Смерти и Сатане

И раздробил на части их, но ныне их лишен я!

Какая боль – разлуки страсть со отроком желанным,

Который ныне встал, воскрес, меня лишив надежды.

Я разделен навеки с ним, я чахну, я в горячке.

Благословен, Кто над вдовой вдруг сжалился, и чадо

Единственное ей вернул, под кров мир возвративши[27].

Та безутешнейшая боль, которую принес я

Всем людям через смерти тех, кого они любили,

Как часть скалы мне на главу вдруг рушится всем весом.

Люди покинули Шеол, все как один воскресли.

О пытка! – я теперь один. Возможет кто спокойно

Взглянуть на лик Шеола днесь, измученного скорбью?

Господень глас открыл гробниц заброшенные склепы,

О, град Шеол опустошен, все жители бежали.

₉

Кто книг немало перечел пророков, тот внимает

О войнах праведных словам; кто зрит на Иисуса,

Тот познает саму любовь, святое милосердье.

Кто говорит, что Иисус мало кому известен,

Мне самому, Шеолу, в том наносит оскорбленье.

Другому не дано ключу открыть врата Шеола,

Лишь ключ Создателя, Творца, открыл их без усилья,

И так оставил ради лишь прихода Иисуса.

₁₀

И кто способен съединить растерзанные члены,

Кроме той силы, той, что их первично создавала?

Кто может во одно собрать разрозненные части,

Что образуют тело? – Тот, Кто создал их. А образ

Возможет кто восстановить, если не перст Господень?

Он создал, Он же и разъял, но обновить способен

И к жизни новой воскресить. Ведь бог другой не может

Познать творенья, воссоздать, если они чужие».

₁₁

Если бы кто нашелся здесь, иная сила жизни,

Я повелел бы ей скорей спуститься в мрак Шеола,

Проникнуть до его глубин и обозреть всё разом.

Ведь Бог един, а мертвецы, конечно, заблуждались:

«Есть множество богов» они считали, но в темницах

Шеола узники, они в обратном убедились.

Их боги не смогли забрать страдальцев из Шеола.

Я ж ведаю, что Бог един, Единый и Всесильный,

Апостолов Его хвалю, пророков воспеваю.

ГИМН XXXVIII

Благословен! Шеола узникам Твой Крест дарует жизнь!

₁

«В Шеоле Смерти прочен трон, он утвержден издревле,

Один лишь вырвался Мертвец, низринул трон Шеола.

Меня страшится человек от самого рожденья,

А мне не страшен ни один. Страх и волненья точат

Живых, а мертвым дарит Смерть покой и безмятежность.

Один замученный и смерть принявший, вдруг вмешался

В Шеола царственный закон. В темницы заточила

Беззвучные я всех людей, но схвачена в тюрьме сей

Одним из узников, меня лишил Он прежней власти,

На свет свободы вывел Он печальных заключенных[28],

И к Рая горним высотам возвел Он их, ликуя.

₂

Для многих я причина слез, немолкнущих стенаний,

А плачу ради Одного, страдая безутешно.

Ну разве кто-то из людей, как я, быть может честным?

Или достигнуть чистоты такой, как я достигла?

Я благородна, всех людей люблю я без изъятья,

И даже тот, кто на меня напраслину наводит,

Признает: что от века я ни у кого ни взятки,

Хотя давали, не взяла. И у царей владычных

Себе ни малости не взяв, о равенстве вещаю.

Владык богатых, челядь их, одно, в Шеол влеку я.

Узнайте – Богу я служу, моя почетна служба,

Я не предвзято суд вершу, тружусь не за награду.

Кто мог бы вынести все то, что выношу века я?

Глумятся часто надо мной, но, несмотря на это,

Творю добро и раздаю я всем свои подарки,

Их возвращают мне во мрак, в гробах – обертках пестрых.

Мои труды на благо всем, но все меня поносят.

Пускай! Поистине мой дух покоен, безмятежен.

Утешен Богом – Смерти дух – покорнейшей служанки,

Хоть каждый день переношу гоненья и попреки.

Я избавляю старцев всех от дряхлости, болезней,

Детей – от всякого греха, кипенья крови юной,

В Шеоле тайная борьба добра со злом уходит,

У нас здесь вовсе нету зла, один покой беззвучный.

Небес заоблачная высь и мой Шеол подземный

Не ведают о зле. Лишь здесь, на этой персти жалкой,

Зло обитает и растет. А тот, кто бросил землю,

Переселяясь в мир иной, на небеса взмывает.

А коль не в силах, то в Шеол нисходит, всем доступный.

₅

Ведь если Смерть вдруг посетит какого человека,

Его все утешать бегут, все слезы утирают,

Меня утешит кто теперь? Моя обитель мрака,

Как область смерти, мертвецов исполнена несчастных[29],

Но ни один не пожалел меня хотя бы словом.

Лишь даймон мрачный буркнул мне: „Будь проклята от Бога“

Хотя Марии Сына он растоптан был пятами[30],

Свою гордыню он хранит. А Змий великий молвит,

Подавлен: „Лучше было б мне пасть ниц[31] в благоговенье

Пред Иисусом, Тем, Чей Крест меня поверг навеки“».

₆

Змий молвил: «Только Он прейдет порог Шеола мрачный,

Я встану, словно Иоанн, провозгласив пред всеми:

„Смотрите, воскрешает Он всех мертвецов несчастных!“

Я Твой слуга, о Иисус, ведь плоть Твоя скрывала

Небесный пламень божества. А я хулил, кощунник!

Не гневайся, о Сын Царя, Твоих сокровищ страж я.

О, прикажи, свои крыла раскину я бесшумно,

На них стремительно несусь по Твоему приказу

В любой земли, в любой страны далекие пределы».

Не все, воскреснувшие в жизнь, начаток первородных.

В Шеоле первородным был Господь наш и Владыка[32]

Как может мертвый, мне скажи, сам упредить ту силу,

Что воскрешает мертвецов? Но был последний – первым[33]

А младший – старшим. Первым был в рожденье Манасси́я.

Но как исхитил старшинство Ефрем[34] скиталец бедный?