О влиянии Дэвида Боуи на судьбы юных созданий

– Пора тебе узнать, какой была моя жизнь и молодость, я никогда никому не рассказывала, только совсем немного Стелле. Неизвестно, что случится завтра, у меня не лучшее предчувствие. Но это и твоя история тоже, и ты должен знать. Видишь ли, я родилась в семье глубоко, я бы даже сказала, до ужаса религиозной, этим был пропитан каждый наш день. Моя тетя, старшая сестра отца, была доминиканкой[77], мы читали молитву перед каждой трапезой, не пропускали ни обедню, ни вечерню, ни любое другое богослужение, долгое время для меня это было неизбежной повинностью. Проблемы у меня начались рано, еще в католической школе. На катехизисе другие дети все принимали на веру, но не я; я задавала неуместные вопросы, говорили, что у меня порочный ум. У меня не получалось верить во все это: в воскрешение, в вознесение, в чудеса, в Святую Троицу, я не понимала, а ответы священника меня не удовлетворяли. Последней каплей стала Дева Мария. Я была более развита, чем положено в моем возрасте, и утверждала, что это неправдоподобно, даже заявила, что они несут ахинею, ты представляешь: мне было лет девять-десять, я прочла это слово в «Кузене Понсе»[78], поискала в словаре и очень гордилась тем, что знаю такой термин, я не переставала твердить им: «Ваша религия, Дева Мария и все остальное – просто ахинея». Они не пытались меня переубедить, спорам тут было не место, я должна склонить голову, опустить глаза и подчиниться, но я уперлась, продолжая утверждать, что такое невозможно, я не могла выносить их вранье, мне казалось, что я попала в центр какого-то заговора и меня принуждают принять эту ложь. На катехизисе и дома начались бесконечные конфликты, потом крики, ссоры, но я не уступала, как и они, я тоже пошла на принцип, это стало вопросом жизни и смерти. Я повторяла: «Никогда не поверю в эту ахинею!» Я оказалась вне игры, меня не допускали к причастию, так и обозначился разрыв с семьей. В отношениях с отцом обратного пути не было. Именно из-за религии я отдалилась от родителей и моих четверых братьев и сестер, кроме Мари-Лор, младшей. Знаешь почему? Она тоже не очень в это верила, только она-то молчала, чтобы ее оставили в покое. Годами мне пришлось терпеть их дерьмовую мораль, и сестра была единственной, кто меня не отталкивал. Это был наш секрет. А потом, еще совсем юной, я поняла, что мальчики меня не интересуют. Может, свою роль сыграло и то, что я нашла отличный способ заставить родных заплатить за все, к чему они меня принуждали. А может, и нет. Когда мои одноклассницы начинали кокетничать, завидя мальчиков, я недоумевала, что они в них нашли. Первый сексуальный опыт у меня был с лучшей подругой, и я даже не задавалась вопросом, хорошо это или плохо. Это было естественно. Как и тот очевидный факт, что об этом не стоило кричать на всех углах, но мой брат Стефан, Месье Тихая Сапа, которого ты видел в церкви, заложил меня без зазрения совести. О, как он был горд собой. Ты и представить не можешь, что я пережила, целый год я была в настоящем аду. Под постоянным надзором. Они все сменяли друг друга. Я была зачумленной, чужой в собственной семье. В какой-то момент они едва не победили, я уже готова была сдаться, им удалось убедить меня, что я ненормальная. Только Мари-Лор помогала мне, она говорила, что мы вместе идем в кино. А я встречалась с подругой. Но в один прекрасный день все полетело в тартарары. Я должна была сдавать выпускной по французскому, отец заехал за мной в лицей и застал с ней, рука в руке, в кафе на Трокадеро. Он дал мне пощечину, я ответила тем же. И удрала. Как была. Без ничего. Без гроша. Я сбежала и увидела его только двадцать лет спустя, на похоронах сестры. Не буду рассказывать, чем была моя жизнь, настоящая каторга, но в то же время это было весело и радостно, после жизни в семейной тюрьме я училась свободе и никогда, ни на секунду не пожалела, что ушла. Даже в самые трудные и тягостные моменты… Дай мне еще воды.

Я налил стакан, протянул ей, она выпила мелкими глоточками.

– Чего бы я не отдала за сигарету!

– Ты шутишь?

– Я вполне серьезно.

– А потом, что потом? Сколько лет тебе было?

– Меньше, чем тебе сейчас, мне было всего шестнадцать, когда я ушла из дому, в голове ветер, одно желание – веселиться, радоваться жизни, я наделала таких глупостей, ты представить себе не можешь. Просто коллекцию собрала.

– Каких именно глупостей?