О смелом всаднике (Гайдар)

Говорят теперь, — продолжал он, — что неплохие, даже, может быть, чересчур хорошие получились у меня в книжке ребята. Многие допытываются: в чем секрет успеха? Неужели так велика сила примера?

И я отвечаю: конечно же, очень велика. Но только пример примеру рознь и сила отличается от силы. Не просто ведь хороший и вежливый Тимур стал примером для товарищей и подружек. У него и у меня было одно знамя, одна вера — великий пример большого и славного партийного дела. Вот почему у нас так все и получилось…

Мы уходили из лагеря поздно. Спали по палаткам ребята и видели спокойные сны.

Помню рассвет в эту ночь. Тоненькая березка стояла у дороги. Клин просыпался, когда мы уезжали. Слышался уже звон ведер у колодцев, смех у калиток…

А через несколько дней стояли мы у подъезда гайдаровского дома. Была на Гайдаре фуражка с красной звездой. Тяжелый пистолет в кобуре непривычно оттягивал пояс. Все мы — родные и друзья — молчали. А Гайдар говорил все так же задумчиво и тихо:

— Ну что ж, вот она и пришла — пора самой большой проверки моих книг. И моей жизни. Прощайте, мои хорошие, помните, не забывайте.

И уже мчится машина по трудной военной дороге.

Спереди, сзади, по бокам встают дымные столбы разрывов.

В кабинетах редакций спрашивают:

— Где Гайдар? Очень нужен.

Отвечают:

— Нет Гайдара. Гайдар на фронте.

Вот записи тех времен.

На высокой сосне сидит наблюдатель. Кричит в телефон:

— Правее ноль три два осколочных. Точно. Что? Какой корреспондент? Гайдар? Был здесь два часа назад. Влез, посидел, покурил и слез. Что я ему — нянька, что ли? Он сам себе голова. Давай еще правее ноль два.

Высокий мост через Днепр. Часовой сдает мост. Докладывает разводящему:

— Происшествий особых не случилось. Бомбили два раза. Товарищ был один из «Комсомольской правды». По фамилии Гайдар. Простоял со мной всю бомбежку. Лязгнуло ему по каске осколком. Ну а потом сказал: «Высокий у тебя пост, часовой. Стоишь между землей и небом. Я о тебе, напишу». И ушел.

Командный пункт полка. Командира спрашивает приезжий из штаба фронта товарищ:

— Где Гайдар?

Отвечает командир:

— Третий батальон переправился вот здесь и сейчас атакует деревню. Опорный пункт. Гайдар ушел с батальоном в атаку. Связи нет, и Гайдара нет.

Штаб армии. Приказывает командующий:

— Член Военного совета фронта приказал разыскать писателя Гайдара. По нашим сведениям, он в группе полковника Орлова. Группа в окружении в квадрате восемнадцать.

Докладывает командующему полковник-летчик:

— Самолет к Орлову вылетел в 14.00. На рассвете вернулся. Привез раненых.

Быстро спрашивает командующий:

— Гайдара?

— Гайдар вылететь отказался.

Что-то тихо говорит командующий. Переспрашивает летчик:

— Виноват, не расслышал, товарищ генерал.

Отвечает генерал сердито:

— Говорю, что и я отказался бы тоже.

Москва. Пионерский сбор. Девочка держит в руках письмо. В отряд его принесла жена Гайдара. Говорит девочка:

— Вот это его письмо последнее. Пишет, что выезжает на передовую и связь с ним будет прервана. И вот эта фотография Гайдара — последняя. Очень хочется, чтобы ожил Гайдар, снял каску, вытер пот со лба, поднялся на ноги. Не поднимется. Никогда.

Под Каневом на берегу Днепра много лет спустя я встретил пионерский отряд в походе. На отдыхе у костра я нечаянно задремал и сквозь сон слышал, как вожатая рассказывает ребятам о Гайдаре. Рассказывала она долго. Сначала читала наизусть гайдаровскую сказку о Горячем камне, про мальчика Ивашку и волшебный камень. Если такой камень разбить, можно жизнь начать другую и прожить ее богато и спокойно. А потом вдруг замолчала, подумала, что-то вспомнила, и я услышал рассказ о последнем гайдаровском бое. Сон пропал. Я слушал внимательно, запоминая каждое слово.

— Бой был в этом лесу. Партизан окружили. Две красные ракеты крест-накрест перечертили небо. У железной дороги остались вдвоем только Гайдар и боевой его товарищ, маленький разведчик Васька. В последний раз о чем-то задумался Гайдар, очень он любил задумываться и всегда придумывал что-нибудь хорошее. Совсем близко были немецкие автоматчики. И тогда Аркадий Петрович усмехнулся про себя, тихо-тихо.

— Слушай, Васька, боевой приказ, — сказал он вдруг суровым командирским голосом. — Поползешь по тылам к нашим. Передашь лейтенанту, чтобы к Днепру отходили. К дубу. Только скорей. Я задержу их ненадолго.

Не хотелось уходить Ваське. Он хоть и мал был, а все понимал.

— Товарищ командир, убьют вас.

— Убьют — похоронят, — ответил Гайдар. — Марш отсюда! Повтори боевое задание.

Повторил Васька: «Отходить к Днепру. Направление — на старый дуб у обрыва». Пополз. Остался Гайдар один. Проверил диск автомата. Сказал шепотом:

— Будешь жить, парень.

А сам подвинулся ближе к насыпи. Залег. Когда же показалась совсем близко дрезина с автоматчиками, приподнялся, подпустил немцев вплотную и длинной очередью полоснул в упор по врагам. Пустая дрезина пронеслась мимо. Васька услышал выстрелы, оглянулся, успел еще увидеть, как махнул рукой Гайдар, а потом один из немцев, раненый, выстрелил Гайдару в спину, и упал Гайдар рядом с серым горячим камнем.