Император и король не мог в одиночку «сторожить» все свое царство; он посылал доверенных лиц и слуг в провинции, чтобы те наблюдали за сбором налогов, заботились об исполнении его воли и карали противящихся ей. Он оплачивал эту службу не деньгами; на этой фазе деньги, конечно, были в ходу, но в ограниченном объеме. По большей части он расплачивался непосредственно землями, пашнями, лесами и скотом, на основе которых создавались хозяйства и дворы. Имперские графы, герцоги — или как бы еще ни назывались представители центральной власти, — все они, вместе со своей дружиной, кормились с земли. На нее они были посажены, ею они были вознаграждены властью. Аппарат господства на данной фазе общественного развития по своей экономической структуре имел иной характер, чем он приобрел в те времена, когда появились «государства» в более точном смысле слова. Как верно сказано об этой фазе, «чиновники были землевладельцами, которые лишь на определенный срок или в чрезвычайных обстоятельствах имели дело со „службой“. Скорее, они напоминали помещиков, наделенных полицейскими и судебными функциями»[5]. К этим полицейским и судебным функциям добавлялась функция военная: они были воинами и, в случае военной угрозы, командовали своей личной дружиной и всеми прочими землевладельцами той области, что была дана им королем. Словом, у них в руках объединялись все функции власти.
Этот своеобразный аппарат господства служит примером разделения труда и дифференциации, существовавших на данной фазе развития общества. Уже в силу своего строения он вновь и вновь порождал весьма характерные противоречия. Благодаря его функционированию воспроизводились типичные последствия, повторявшиеся раз за разом лишь с незначительными модификациями.
Тот, кому были доверены земля и властные полномочия, кто по-господски распоряжался дарованным уделом, для того чтобы кормиться с него самому, кормить своих людей и защищать свои владения, был уже мало связан с центром, по крайней мере, до тех пор пока не появлялся сильный внешний враг. Поэтому стоило центральной власти проявить хоть малейшие признаки слабости, как сам он или его наследники начинали открыто демонстрировать свои права на власть над когда-то врученным им наделом и свою независимость от центра.
Столетиями мы наблюдаем одни и те же тенденции и фигуры в этом аппарате господства. Прежние властители, племенные вожди или герцоги, всегда были опасны для центральной власти. Князья или короли, завоевавшие новые земли, поначалу успешно справляются с внутренней угрозой своей власти. На место племенных князьков они ставят доверенных лиц, родственников или слуг, представляющих власть государя в этих областях царства. Но затем, через короткое время, иногда на протяжении одного поколения, все повторяется. Представители центра, когда-то делегированные в данные земли и поставленные на место их властителя государем, ищут все возможности для того, чтобы лишить его права распоряжаться этими землями, начинают сами распоряжаться ими как наследуемой собственностью, как уделом, принадлежащим исключительно им самим.
Таковы «cornes palatii», имперские графы, желавшие стать независимыми правителями своих уделов; само это латинское слово еще несет память о том, что когда-то они были смотрителями королевского дворца; таковы маркграфы, герцоги, бароны или королевские министериалы. Располагавшие военной силой короли — завоеватели рассылали по стране своих уполномоченных. А затем эти уполномоченные или их наследники вели борьбу с центральной властью уже как племенные или удельные князья. Они стремились добиться права наследственного владения, фактической независимости своего удела, дарованного им первоначально как лен.
Со своей стороны, короли были вынуждены делегировать административную власть над составными частями царства другим лицам. Учитывая организацию военного дела, хозяйства, транспорта, у них просто не было выбора. Общество не предоставляло им такого количества денег, собираемых в виде налогов, чтобы они могли содержать войска из наемников либо оплачивать службу чиновников в удаленных землях и тем самым сохранять их зависимость от центра. В качестве жалованья или вознаграждения они могли предложить своим посланникам только лен, только землю, чтобы те в качестве представителей центральной власти на местах оказались сильнее прочих воинов или землевладельцев этого удела.