О маленькой птице размерами с остров

– Сейчас он в тяжелом состоянии, но жить будет. Ну должен по крайней мере, – опомнился доктор. Затем он присел и продолжил уже совсем спокойно и даже меланхолично, – у него бешенный метаболизм, неподдающаяся разумному объяснению свертываемость крови и чего только еще необычного в этом человеке нет. Так что я за него возьмусь – это решено. Мне нужна будет полноценная лаборатория, желательно ассистент и как минимум восемь часов сна в эти сутки. – Аескул присел на край высокого стола у стены, шлепнул себя по коленям и встал. Со стороны было не понятно зачем он это сделал, но с последней фразой он вышел. – за ним нужно будет приглядеть пока я уеду, к вечеру вернусь.

Один выше другого продолжали сидеть на лестнице двое ученых. Это была та лестница, с какой они увидели свечение шара, рядом была комнатка, послужившая эту ночь операционной, в которой на данный момент сидел Исаак и дежурил над инопланетянином. В комнате был жуткий беспорядок, в особенности его создавало содержимое чемоданчика доктора с помощью которого проводилась операция. Из хирургических инструментов в комнате лежал только скальпель, остальное почти все было в грязных бинтах и прочей мелочи.

– И что теперь мы намерены делать? – был первый вопрос Лэйарда.

– С точки зрения специфики мы здесь бессильны и, пожалуй, что полностью могли бы вручить «товарища» в руки врача. Но, похоже, это не самое главное.

– Что именно?

– Сейчас он поставит его на ноги, сделает какие-то анализы и на этом его миссия, можно сказать, будет окончена. Дальше мы должны действовать. Это не какой-то там неизвестный больной, он в первую очередь пришелец и именно это мы и должны выяснить. Мы должны получить от него информацию, эта информация, возможно, станет важнейшим открытием на земле, и мы не можем его вот так просто отдать, – Рич многозначительно посмотрел на коллегу.

В глаза бьет сильный свет, так что не возможно понять, откуда он, под веками появляются пятна разного цвета. Да это я закрыл глаза, но теперь чувствую что существую, даже с закрытыми глазами. Но может, я мертв? Этого я не знаю, хотя вряд ли. Много ли я знаю? Передо мной только свет и я не вижу собственного тела, но и без него мне кажется, что я есть. Не знаю точно от чего, но мне ужасно страшно, и потому-то видно знаю, что существую именно я, а не этот свет передо мной. Пошевелиться не получается, а я слышу, там кто-то говорит, несколько голосов, мне их не видно. Понять, что говорят, никак не могу. Однако, я разобрал что речь их это слова которыми они друг с другом обмениваются, то есть говорят, хоть что-то я знаю.

– Прошло восемнадцать дней, он так и не очнулся. Вы уверены, что это случится? – напористо донимал доктора профессор Рич.

– Его организм почти адоптировался к нашей среде, и я думаю, что ждать осталось не долго. Поверьте мне и самому не терпится, – спокойно ответил Аескул.

Комната, и без того не обыденно людная, наполнялась все новыми людьми. Сначала здесь дежурил Лев, а как только его сменил Исаак за ним зашел Аескул, сразу же после хвостом за врачом увился Рич, а вот теперь и Лэйард решил к ним присоединиться. В помещении было только одно место, куда можно было сесть, это был табурет дежурного, коим на данный момент был Исаак. Тем не менее, в комнате никто не сидел, так как Исаак считал не приличным сидеть в присутствии стоящих рядом высших умов. Кругом комната была пустой, а в самом центре находился главный объект всего исследования – на хирургическом столе неподвижно лежал человек-пришелец.

– У вас появились основания для предположений, откуда мог взяться пришелец? – несколько неуместно спросил Лэйард, резко вклинившись в диалог.

– Основания? Да, я выявил определенные аномальные реакции его тела, если вы об этом, – увильнул Аескул. Но затем не выдержал и уже с азартом добавил: – да, это очень интересно, вы знаете, сколько стволовых клеток у новорожденного ребенка? – Аескул выдержал паузу, – во много раз больше чем у взрослого человека, но что самое интересное, что наш пришелец в каком-то смысле меньше любого новорожденного. То есть у него наоборот этих клеток в избытке по сравнению с новорожденным. А это значит? – вопросом как бы уже закончил Аескул, но и дальше продолжил сам, – его регенерация в разы превышает любую в нормальном человеческом теле. Иными словами перед нами возможно не молодой человек, а тысяче летний дед. Его процессы старения давно заморожены.

В комнату вошел Лев, хотя несколько минут уже как снялся с дежурства и должен был отдыхать. Он безо всяких слов подошел к столу, над которым должен был выключить прожектор. Никто собственно не обратил внимания на эту странность и вообще на лаборанта в частности, пока тот не произнес.

– Он очнулся!