О маленькой птице размерами с остров

– Потому ее и не знает ни кто. А скажи я правду, думаешь тот, кого ждешь ты, появится в ином обличие? Я стану им и это и был всегда я.

Ветер гоняет по облаку небо

Так далеко, что его и не треба

Рыбке живущей в малом пруду

Радости только что его я найду

Вынырнув с глади бледной воды

Рыба увидит большие следы

Белые лапы воздушных высот

Синего неба беспечный полет

Новые дали смотрят играя

Песенки духов из неба слагая

Небо запустит свой силуэт

Чтобы узнать, чего же в нем нет

Будто порхает нечто живое

Не дав не оставив секунду покоя

И только рыбе со свету скрыться

Она бы сказала – синяя птица

Маркус Амвивий был в замешательстве относительно присутствия некоего тайного представителя римской власти в его провинции. Первым же делом префект распорядился начальнику тайной стражи установить личность и подлинность должности тайного представителя. Спустя уже шесть часов начальник тайной стражи лишенный сомнений предстал перед префектом с докладом. И действительно незнакомец был из числа патрициев и имел некое отношение к сенату. Этот доклад в свою очередь поставил только больше вопросов перед Маркусом Амвивием. Первый вопрос был о цели визита представителя, и из него выходило еще несколько вопросов. Сомневается ли в нем римская власть или может сам Кесарь? Для чего столь высокопоставленный человек интересуется нищим оборванцем, к тому же сумасшедшим? Чем может грозить визит этого человека? Как бы там ни было, все эти вопросы лишь утверждали власть человека в пурпурном плаще.

Прогуливаясь по саду, в предместье дворца говорили два человека, оба они с особой тщательностью скрывали свое волнение. Это были Макрус Амвивей и Авитус (Ник).

– Прежде остальных дел и пожеланий я бы хотел прояснить дело мальчишки, которого тебе предстояло судить, – говоря в прошедшем времени, Ник старался, чтобы его слова звучали повелительно.

–Я слушаю тебя патриций – не сдавался префект.

– Дело его не так просто как ты подумал о том в начале. Этого парня зовут Тит и он гражданин Рима стечением обстоятельств закинутый в твою провинцию. Не зря он говорил о Реции, в бояю при которой тебе пришлось сражаться, он знает это место не понаслышке. Его отец так же принимал участие в этих сражениях, потому я не мог пройти мимо этого процесса. Раз случилось так, что я здесь, я обязан передать это дело в Рим.

– Спрошу тебя об одном – как звали его отца? – теперь уже Маркус и знать не мог, имел ли он права не пускать его и если имел, то обязан ли был не пускать.

– Гемин Фабриций.

–Что ж, это дело меняет. Стало быть, этот парень Тит Фабриций его сын. От чего же он с ума сошел?

– Будем считать этот вопрос закрытым. Ты мудрый правитель Маркус. Перейдем же к делам остальным. – Ник выдохнул, как можно делая это незаметно. С его плеча будто упал камень, но возможно он просто переложил его на другое, – у меня есть дела связанные с храмом, а так же синедрионом. Позже я оставлю тебя, это будет через три дня.

Каин все не мог понять, в чем же может быть помощь тому, кто не пострадает. Каин знал, что не умрет, распни они его или повесь. Зачем же он печется обо мне, если не из любви. Это действительно так, но так от части, и поймет это Каин не сейчас. А ведь самое страшное не смерть, ни человеку, ни богу. Смерть это грань, переводящая из одного состояния в другое. Сойти с ума, лишиться разума вот что страшно. Быть ввергнутым в гиену, где боль и скрежет зубов не конец, а прелюдия к миру безумных, в конце они потеряют душу в своем безумии. Светлый разум может скрыть от глаз нечто, в его ослепительном свете, будто идя под факелом многое можно не заметить, то что стоит не прямо перед тобой. Во тьме же, видно подчас, куда большее, страшно поддаться ей, она съест тебя, привлекая новым контрастом.

Naves oneraria ждал, чтобы покинуть берега иудейской провинции и направиться в Неаполь. Помимо прочих на корабле в разных его частях плыли Каин и Ник. Из Неаполя они должны были отправиться в Рим, так было известно префекту Иудеи Маркусу Амвивию. Планы самих путников разительно отличались, для Каина и Ника добраться в Рим означало пойти по наихудшему пути. В первую ночь после отплытия Ник спустился в трюм корабля и велел охраняющему воину подняться на палубу.

– Здравствуй Каин, скажи ты научился плавать? – поинтересовался вдруг Ник.

– Зачем ты все это делаешь Ник? К чему спасаешь меня увечного, гибнущего всякий раз. Не уж то из любви? Ты невероятно добр ко мне мой друг. Я благодарен тебе за это. Я прошу у тебя прощения, за то, что не видел твоей доброты ко мне. Знаю ты добр не только ко мне, а значит человек ты хороший и лучшего друга и сыскать нельзя. Насколько преданным человеком нужно быть, чтобы и через тысячу лет, не только не позабыть, но найти и даже спасти своего друга, но не уж то ты думаешь, что я пойду за тобой лишь в благодарность тебе? Нет, не пойду, но и тогда ты не отвергнешь меня, а потому заслуживаешь признательности, граничащей с поклонением. И я тебя люблю друг мой. Прости же меня, но и оставь на веки. Ты знаешь, почему я говорю так.