О маленькой птице размерами с остров

– Люди! Услышьте меня глухие, узрите слепые, внемлите живые. Да придет сын божий, да услышит гнев ваш, грехи ваши и пороки увидит. А вы сидите здесь и ведь все равно. Всем наплевать, идет время и когда-нибудь оно ведь закончится. Вот только не думайте, что кончится оно на веки вечные. У вас еще будет время подумать. Бегите, к воротам бегите, – тут к Каину подошел стражник, едва успевший очнуться от начавшегося безумия. Каин запрыгнул на несколько ступенек вверх и бросился в толпу. – Чего ты ждешь? Очумевшее стадо сговорчивее Вас. Веришь мне? Верь! Придет царь и спаситель, начало и конец, пастырь божий явится свету. Альфа и омега. Вы говорили, иль слышали о нем, но вы знаете. Человеческий сын, как ты во плоти, – указал он на раззяву что был рядом с ним, – ну может покрасивше чуток, но он будет человек поверь мне. Он явится и изменит жизнь нашу всю, – пока Каин вел свой монолог, стражник на подмогу позвал двух легионеров. Те бросились ловить бунтовщика, – изготовьтесь молю вас. Убейте в себе исчадие ада, выкиньте бесов, – Каин на бегу кричал эти слова толпе, сбивая прилавки, вскакивая, как только упал, – окиньте грады свои взором, и увидите вражду царящую, увидите предательство, так со мною поступят, так и меня осудите вы. И сегодня вы окликаете меня словно умалишенного, но и когда жаль станет, не признаете во мне человека. И никто не признает, тлеющее бремя ваше не отпустит вам должного срока, что бы познать. Так для того я взываю к вам. Челядь убогая. Взгляни на себя? Рты поганые, черви мира зловонного. Простите, святым богом прошу простить. Я знаю вас добрые люди и благого вам хочу. Вы опора и мир на ваших плечах. Водруженный одним, другой же будет нести его с вами.

Верю тебе могучий оплот

Ожидая у римских ворот

Верю мечтами о благо несущем

Верю во все, что видится сущим

Думы о боли мешают идти

Крики не стоны сжаты в груди

Мечется буря, рождая с небес

Тот от кого мы жаждем чудес

– Сколько людей вас добрых и злых. И как отличить одного от другого? Думаю добрый всегда готов поверить, доброго скорее обманут и даже тысячу раз, и наверняка научат. Добрый всегда будет верить. – с этими словами легион в составе, едва ли не целой центуры обступил Каина, двое подошли медленно и схватили его под руки, – настанет время и он придет, принесет он за собой истину и очистит ваши умы, даст волю и каждый обретет покой, всякий человек станет добрым и мир улыбнется вдохнув полной грудью. Не будет нужды верить во что бы то ни было, доказывая с пеной у рта свою правоту, нет. Настанет время истины, и она явиться вам лишь только вы откроете свои глаза, – Каин еще долго пытался договорить не сказанное, но удары римских воинов не давали ему говорить. Выводя с площади Каина, легионеры обступили его по сторонам, образовав коридор, и начали бросать в него камни. Народ поддался этой идее, лишь брошен был первый камень, они словно хотели сказать этим « сумасшедшие не мы, а он» они увидели в его словах насмешку и теперь мстили ему. Каин смотрел на них сквозь грязные пряди свисавших на лоб волос, он улыбался, хотя ему было больно, но не мог сдержать себя, ибо понимал, что все то, о чем он говорил им, вовсе не нужно, и не нужна им истина и бог. Толпа насмехалась над ним, а Каин смеялся в ответ, будто он дал им ответ на загадку, что им загадала сама жизнь, но они не воспользовались его словами. Каин почувствовал себя ребенком, которого ни кто не воспримет всерьез, даже если, тот знает больше чем все взрослые.

Дворец великого строителя и ужасного тирана не опустел с его смертью, но принял человека не от крови его, а олицетворявшего кровь другую, Римскую. Наместник города паломников и народа, чья история берет место из другого конца, но всякий раз возвращается в этот, им стал теперь и Амброзий. Проходящего префекта среди коридоров крытой колоннады встречали доблестные стражи. И вот уже на балконе зардела его тень, он остановился, чтобы получше рассмотреть, кого ему привели. Он увидел мальчишку лет шестнадцати, не больше, его возраст читался по глазам и избитому, но все еще молодому телу. О лице его можно было сказать так – грязь и кровь смешались в бесформенную массу и маску ту одели на лицо. Маркус Амброзий не вошел сразу, а велел умыть арестованного и не пускать, покуда не скажет он. Префект сразу же сел в кресло, как только увели человека, и крикнул, призывая его так же сразу. Было видно что арестованного успели кое-как облить водой, но и от того стало лучше, его лицо уже можно было разглядеть, не мимику, но возможно взгляд.

– Ты совсем юн, как я вижу. Откуда ж ты взялся на мою голову? Ты знаешь, что за время моего правления этот город, так и не достиг волнений в масштабе всего города? Так знай, так оно и будет и не тебе это решать. Говори же, откуда ты родом?

– Это теперь не важно, – ответил Каин.

– Твое дело сейчас стоять прямо и отвечать на мои вопросы. – Маркус посмотрел в сторону, затем подал жест страже, та мигом принялась исполнять приказ. Каина увели в сторону. Скоро арестованного вернули и поставили обратно напротив прокуратора.

–Как твое имя?