o fad3c0960b610c79

идея отца или, допустим, конспект будущей книги, стали доступны ее

возлюбленному? Я склонен предположить, что так и было.

- А возможно, что и Ксения не при чем. Онипко ведь бывал на даче Рябичей во

время отсутствия профессора. Мог сам открыть компьютер или посмотреть его

записи… А вы сами не слышали от профессора об этой идее?

- Именно о такой никогда. У него было несколько теорий относительно начала

войны, но об этой мне ничего не было известно. Наверное, уместнее всего

поговорить об этом с самим Онипко.

- Вы правы, - согласился Лобов и набрал нужный номер. – Вне сети.

- У меня где-то есть его домашний. Сейчас, - Родский полистал какую-то тетрадь и

назвал номер. Лобов подавил нужную комбинацию кнопок и почти сразу ему

ответил женский голос.

- Добрый день. Нельзя ли услышать Константина?

- Его не будет несколько дней. Он срочно уехал из Москвы.

- Спасибо, - Лобов повесил трубку и глубоко задумался.

- То, что Онипко воспользовался идеями Рябича, - наконец произнес он, - это

скорее последствия смерти профессора, а не ее причина. К тому же, поверьте мне, Онипко на убийство просто не способен. У меня, так сказать, глаз на преступников

за долгие-то годы.

- Скажите, Всеволод Никитич, а меня вы поначалу тоже подозревали? – хитро

прищурился Родский.

- Когда услышал о вас от Ксении как о талантливом ученике ее отца, естественно, заинтересовался. Но едва увидел, понял, что вы – не убийца.

- И на том спасибо, - он помолчал немного, потом осторожно спросил: - Так кто же

в таком случае? Кто?..

- Увы, всего я не могу вам сказать, Максим Эдуардович, в интересах следствия.

Даже в силу моих симпатий к вам. Меня волнует одно – куда это пропали вдруг

Тамме и Онипко?

- Как? Ирина Арнольдовна тоже исчезла?

- С концами, как говорится. Дома нет, на работе не появлялась.

- А вы были у нее дома?

- Нет, только звонил в дверь. Никто не открыл.

- А вы не предполагаете… - страшным шепотом, озираясь по сторонам, начал было

Родский.

45

- Возможно, вы и правы, - не подавая признаков нетерпения, распиравшего его, ответил Лобов. - Ну, мне пора. Всех благ. Если что – обращайтесь… Кстати, как

поступите с работой Онипко?

- По всем правилам я обязан ее принять для конференции. Другое дело, как он

выступит…

- До свидания, - и Лобов стремглав, не вызывая лифта, сбежал вниз и позвонил

Суровину:

- Николай Владимирович, нужно срочное разрешение прокурора на вскрытие

квартиры Тамме… Думаю, найдем… Только завтра? Ну что ж, придется ждать.

Весь вечер Лобов пытался дозвониться до Тамме и Онипко. Тщетно. Полночи он

ворочался, сознавая, что две зацепки, необходимые ему для окончательного

прояснения дела, ускользнули из рук.

6.

Третий день расследования принес Лобову две вести – хорошую и не очень.

Прискорбной новостью было то, что суд согласился поместить Кучина в изолятор

временного содержания. Суровин отправился арестовывать профессора прямо на

кафедру, предчувствуя свой триумф. Лобов посоветовал ему не поступать так

картинно, ведь, возможно, в дальнейшем придется перед Кучиным извиняться, но

следователь был непреклонен.

«А у меня еще ни одного доказательства!» - сокрушался Лобов. Впрочем, хорошо

было то, что разрешили вскрыть квартиру Тамме, и через час Лобов с бригадой

слесарей и оперуполномоченными выехал туда.

Подъехали быстро, за дело, пригласив понятых, принялись без лишних

проволочек. Вот тяжелая металлическая дверь подалась, и Лобов первым вошел в

квартиру.

На первый взгляд ничего подозрительного, беспорядка нет, следов борьбы тоже.

Лобов прошел по комнатам, заглянул в ванную, на кухню. Собирался было

вернуться в прихожую, как замер, ошеломленный. В углу оконного кухонного

окна чернела арабская вязь:

Придя в себя, Лобов открыл ударопрочный кейс-контейнер и приготовил к работе

новейший немецкий экспертный комплекс, выделенный ему для работы

Суровиным. Подключил к устройству фотоаппарат и сфотографировал надпись.

На мониторе ноутбука появилось четкое изображение оконной рамы и черных

46

штрихов арабской вязи. Теперь оставалось узнать, как давно были нанесены

письмена. Планшетным сканером он скопировал изображение в компьютер и

задал программу. Через минуту компьютер выдал результат: надпись сделана

тридцать девять часов назад.

«Позавчера, - размышлял Лобов. – Значит, тогда она еще была дома. Что же

заставило ее написать это? Для кого?»

Однако надо было составить протокол осмотра. Когда все было готово, понятые

подписали документ, и слесари принялись корпеть над дверью, чтобы привести ее

в состояние, в котором она могла бы закрыться для опечатывания. Лобов достал

мобильный телефон и набрал номер Ксении.

- Ксения, добрый день. Это Лобов, помните?.. Извините, но вы не в курсе, где

может быть Ирина Арнольдовна Тамме?

- Совершенно не в курсе, - резко ответила девушка. – С этой дамой у нас мало

общего, и мне вообще хотелось бы реже ее видеть. Теперь, надеюсь, вообще не

увижусь с ней.

- Дело в том, что она бесследно исчезла. Я подумал, может быть, вы знаете, где

она.

- Без понятия.

- Исчез и Константин Онипко. Вы ведь знаете такого?

Поразительно, но этот прямой вопрос ничуть не смутил Ксению