o fad3c0960b610c79

кишка у тебя тонка, - и Лобов слегка подтолкнул повесившего нос парня к своей

«мазде».

7.

Ирину Арнольдовну Тамме поместили в одну из городских больниц. Дня через два

после задержания Ксении Лобов пришел к заведующему отделением и попросил

его о беседе с Тамме с глазу на глаз. Врач согласился и велел привезти Тамме на

качалке в его кабинет.

- Она еще не оправилась после нервного потрясения, - попросил он, так что, пожалуйста…

- Да, конечно, я понимаю. Совсем недолго.

- И если возможно – никаких неприятных эмоций.

- Вот за это не ручаюсь, извините, работа такая. А следствие, увы, не терпит.

- Ну хорошо, - нехотя согласился врач. – Тогда, пожалуйста, недолго, еще раз

попрошу вас, - и вышел.

52

Через несколько минут в кабинет вкатили кресло, и Лобов встал, встречая

улыбающуюся ему Тамме.

- Здравствуйте, Ирина Арнольдовна, - поклонился он. – Как самочувствие?

- Спасибо. Вашими молитвами, Всеволод Никитич. Я к вашим услугам. Врачи

сказали, что на целых полчаса.

- Они заботятся о вас. Получаса, думаю, будет достаточно, - он подвинул стул к

креслу и сел, приготовив диктофон.

- Ирина Арнольдовна, договоримся так. Я запишу наш разговор, потом отпечатаю

и принесу протокол вам на подпись. Устроит?

- Вполне, - кивнула женщина. - Итак, с чего мне начать?

- Мне кажется, с того момента, как вы вошли в жизнь профессора Рябича.

- О-о-о! – протянула Тамме. – Тогда придется рассказывать, начиная с моей

юности. Я знала профессора со своих студенческих лет, он был одним из моих

учителей, в то время молодых учителей. Разница в возрасте у нас всего шесть лет.

Он и тогда уже мне нравился, но он был женат, так что я довольствовалась ролью

обожательницы. По окончании университета я устроилась на работу в Музей

востока. Дальнейшее десятилетие я опускаю, поскольку за это время всего раза

два-три видела профессора на конференциях. Я была польщена, что он помнил

меня. Мы обменивались несколькими ничего не значащими словами, и снова

дороги наши расходились. Детей у него не было долго. Жена, как оказалось, была

слабой и часто болела. Ксения родилась, когда Василию Нифонтовичу было уже

тридцать пять лет. Через неделю ему исполнилось бы пятьдесят семь… - Тамме

вытащила носовой платок и вытерла глаза.

- Если вам тяжело, можем это опустить. И только по существу преступления.

- Хорошо, - кивнула Тамме. – Десять лет назад жена Рябича умерла от инфаркта.

Василий Нифонтович как-то снова увидел меня на какой-то конференции,

кажется, в Венгрии. Мы два вечера гуляли с ним у Дуная, и он сделал мне

предложение. Я понимала всю ответственность такого шага, а потому просила его

не спешить. Он, как деликатный человек, согласился и лишь оставил за собой

право ежемесячно напоминать мне о своем предложении. Каждый месяц он дарил

мне роскошные цветы и богатые подарки. Через год такого общения я согласилась

стать… его подругой… вы понимаете…

- И как к этому отнеслась Ксения?

- Предсказуемо. Как поступает всякая девушка-подросток. Ревновала отца к

каждому его шагу в мою сторону. Устраивала дикие истерики. Меня вообще

53

видеть не хотела. Как я только ни старалась – пробовала водить ее на интересные

художественные выставки, предлагала лучшие театральные премьеры – тщетно.

Она или отказывалась, или соглашалась пойти только вместе с отцом. Одним

словом, ненавидела меня. Возможно, поэтому, я и не стала официальной женой

Василия Нифонтовича. Когда Ксения подросла, она стала немного помягче.

Теперь ее неприязнь выражалась лишь в сарказме и элементарном

игнорировании. Опять же поэтому я почти не бывала у них дома, лишь на даче, когда ее там не было…

- Она не обвиняла вас в том, что случилось с ее матерью?

- Еще бы! Она считала меня основной причиной смерти матери, хотя Варвара

Серафимовна болела давно, а при ее жизни Василий Нифонтович ничем не

запятнал супружества…

- Ирина Арнольдовна, с психологией все понятно. Расскажите, пожалуйста, что

случилось за эти дни. Как вы обо всем догадались?

- Тут и догадываться было нечего. Почти весь минувший год Ксения давила на

отца, чтобы он разрешил ей выйти замуж за студента одного из нашего вуза –

Онипко, кажется. Отец отказал и посоветовал ей обратить внимание на

перспективных ученых – например, на Максима Родского. Это талантливый

молодой человек, поверьте мне…

- Согласен с вами. Мы с ним знакомы.

- Ну вот, видите. Не думаю, что в наше неспокойное время Василий Нифонтович

был так уж неправ. Поэтому он оставался совершенно безучастен ко всем

требованиям Ксении.

- У нее были свои деньги?

- Конечно. Отец постоянно давал ей карманные. Кроме того, у нее был свой счет, который пополнялся в том числе и за счет процентов, и за счет отцовских

вливаний после гонораров. Видимо, ей было мало. Если бы вы не схватили ее, через полгода она стала бы наследницей всего отцовского капитала.

- Уже не станет, - успокоил Тамме Лобов. – Теперь давайте все-таки к последним

трем дням. Если вы не устали.

- Нет, я расскажу. Об убийстве Василия Нифонтовича я узнала в интернете,

разумеется. Часов в одиннадцать утра. И сразу вспомнила ссору, которая

произошла у него с дочерью недели за две до этого. Ксения требовала, чтобы ее