o e460f10b28ddb1c1

Нет, не понять мне оборотней, не понять... Что-то тут нечисто…

Наевшись, вернулась на диван. Можно было бы исследовать помещение, раз не

заперли в клетке, но зачем? Убегать из подвала глупо, когда наверху полно оборотней,

разгоряченных напоминанием о «древнем законе».

Нет ничего более тягостного, чем вынужденное бездействие. Ожидание изматывает.

Медленно убивает, разъедая нервную систему. Ожидая, строишь модели возможного

будущего — счастливого и не очень, рисуешь картинки самых страшных ужасов, которые

могут произойти с тобой. В воображении проживаешь целую жизнь, пропускаешь через

себя призрачные вероятности, и плохие, и хорошие.

Поэтому я не люблю ждать. Предпочитаю сразу узнать о дурном, чем тлеть душой,

надеясь на лучший исход. Еще лучше двигаться — сражаться или убегать, но только не

стоять на месте.

Сколько времени прошло с того момента, как осталась одна, сложно сказать. В

закрытом помещении оно бежало по-другому. Выводили меня на поляну во второй

половине дня, сейчас скорее всего уже поздний вечер. Так почему ко мне никто не идет?

Ничего не говорит? Или это нарочно — пытка неизвестностью?

И вдруг меня осенило. Нет, это не специально. Вожак ждет восхода луны. Это ведь

ночь полнолуния! Даже обычные люди ощущают на себе влияние ночного светила, а что

говорить про оборотней? В полнолуние они освобождаются от оков человеческих законов,

выпуская наружу дикую натуру зверей.

И в такой момент меня никто не пожалеет… Быстро отмахнулась от страшной

мысли — нет, вожак стаи всего лишь пугает, пускай и очень убедительно.

Полностью успокоиться не успела — за мной пришли.

Старший Горобинский швырнул шелестящий пакет с логотипом знакомого бутика

на диван и приказал:

— Одевайся, через пять минут вернусь.

Когда он вышел, я открыла пакет. Неожиданно. Сам вожак принес мне платье? Да

еще какое платье!

Белоснежное, до пят, оно смотрелось подвенечным нарядом… или одеянием

жертвы. Говорят, белый — не только цвет невинности, но и знак маньякам, что

сопротивления тут не будет.

А вот и не дождетесь! Я буду сопротивляться до последнего вздоха!.. Ну или все-

таки соглашусь на предложение Горобинских. Чем ближе час принятия решения, тем что-

то мне страшнее…

Одежда села идеально, будто тот, кто покупал, знал мой размер. С драпировкой

крест-накрест на груди и одной лямкой на левом плече, готова поклясться, платье

смотрелось на мне эффектно. Каждая его линия подчеркивала безукоризненно стройное

тело, которым я могла похвастаться после превращения в оборотня. Красивый наряд, даже

жаль портить его, перекидываясь в волчицу.

— Ты готова? Отлично. — Вожак оказался пунктуальным, по моим ощущениям,

прошло как раз пять минут.

Если раньше я успешно боролась с паникой, то теперь меня открыто трясло.

— Красивая у меня будет невестка, — усмехнулся Захарий, одобрительно скользя

взглядом сверху вниз.

— Да и вы тоже ничего, — вырвалось у меня.

Я испуганно застыла, поразившись собственной наглости и несдержанности. Вожак

не рассердился, захохотал.

Он тоже переоделся, черная майка и камуфляжные штаны делали его более

молодым и почти не страшным. Сейчас он выглядел старшим братом Андрея.

124

— Давай сюда руки, — потребовал Захарий, отсмеявшись. И из кармана широких

штанов жестом фокусника вытащил наручники.

— Нет! — Я отскочила за диван.

Мне не оставляют ни малейшего шанса! Артефакт не позволит

трансформироваться!

Захарий не уговаривал. Он прыгнул. Оттолкнувшись от спинки дивана ногой и

опрокинув его, он схватил меня за горло.

— Я уже немолод для таких игр, — прошипел вервольф, глядя в глаза. — Руки!

Мне никогда еще не было так страшно... Интуиция кричала, что вожак готов

убивать, что нечто разозлило его, доведя до бешенства. Малейший намек на

неповиновение — и он сожмет стальные пальцы.

Зажмурившись, я подняла трясущиеся руки так, чтобы было удобно надеть

наручники. Легкое жжение подтвердило догадку о назначении артефакта. Это оковы для

звериной ипостаси.

Глаза щипало от непролитых слез. Старательно гонимая паника лишала воли и

возможности дышать.

— Давай шагай! — Захарий совсем негалантно вытолкнул меня в коридор.

Идти пришлось в шлепанцах, о подходящей обуви для узницы не позаботились.

— Отец, что с Машей? — Младший Горобинский ожидал нас в коридоре. — Зачем

ты ее расстроил?

Вожак что-то рыкнул, и его наследник благоразумно заткнулся.

В лифте Андрей вел себя как джентльмен — рук не распускал. И только на выходе

придал ускорения, шлепнув по попе.

С трудом подавила проснувшуюся ярость. Это не благородные хищники! Это

какие-то мелкие шакалы, пользующие беспомощностью тех, кто слабее!

Мы вышли из здания в гнетущую тишину. Природа замерла, выжидая. Так бывает,

когда скоро грядет буря, и умные животные заранее прячутся от стихии. Я бы тоже не

отказалась сейчас где-нибудь укрыться, но выбора мне не оставили — шла туда, куда вели.