o e460f10b28ddb1c1

— Прекрати, — процедил Николаев в трубку. — Я оказываю помощь не ради твоей

уникальности.

— Извините… И спасибо вам за все. Скажите, как мои родители?

— Они грустят, Маша, но в целом держатся хорошо.

— Волки Горобинского все еще мелькают в городе?

— Да, он их не отозвал. Тебя ждут, устроили засаду.

— Гады!

117

— Не ругайся. Красивая девушка не должна разговаривать некрасиво.

Недаром вспомнилось, что куратор зануда, — продолжает воспитывать даже

сейчас.

Смиренно повинившись, постаралась закруглить разговор. Чувствовалось, что

Николаев не прочь еще меня попытать, но я слишком устала, чтобы терпеть его придирки.

Мелкие и несущественные, сейчас они задевали, а я не хотела быть грубой в ответ на, в

общем-то, невинные слова. И куратор, естественно, прав: брань никого не красит.

— Все же я надеюсь, ты возобновишь тренировки и вскоре будут результаты, —

подытожил наш разговор Николаев. — Добрых снов, Мария.

— И вам, Ник Никович.

С прогулки за оградой я возвращалась в растрепанных чувствах. Куратор

всколыхнул воспоминания.

Закрывшись в спальне, я достала дневник, в котором успела зафиксировать

сюрприз издевательницы-судьбы.

События недавнего прошлого не причиняли сильной боли, наоборот, я гордилась,

что тогда впервые победила Горобинского-младшего. Увы, решающее сражение за мое

освобождение от него еще предстоит. А вот главную победу — полное принятие своей

новой сущности, — боюсь, могу так никогда и не одержать…

Но тот день, когда оставила Андрея с носом, я запомнила до малейших,

незначительных деталей и подробно описала. Ведь всякая победа достойна

увековечивания в летописи, пускай она и пишется в толстой ученической тетради с

геометрическим принтом на обложке.

Глава 12

Древние законы

Первое, что я увидела, — это фиолетовые стены и стальные прутья, выходящие из

пола и утопающие в потолке. Некоторое время взгляд бездумно скользил по ним.

Где я?.. Отчего так болит голова? И бьет озноб?

Приложив огромное усилие, стоная, приподнялась на локтях. И тотчас упала

обратно — перед глазами все поплыло.

Воспоминания нахлынули, словно цунами, оглушая и сводя с ума. Дом

проклятчика. Ужин. Пробежка. Лес. Душ. Чай. И темнота с танцующими печеньками…

И несостоявшийся разговор с Вольским. Ох, теперь он решит, что я трусливо

сбежала!

Стоп. О том, как оправдываться перед магом, буду думать потом, когда выберусь

отсюда. А я это сделаю, ведь один раз у меня уже получилось.

— Спящая красавица сама проснулась, и целовать не пришлось. Даже обидно.

Андрея Горобинского я учуяла почти сразу, едва выплыла из мглы кошмаров, но

виду не подала, надеясь, что он, как глюк, рассеется, если его игнорировать. Увы,

вервольф никуда не делся.

— Наверное, головка у тебя бо-бо, да, моя куколка? — злорадно произнес парень,

приблизившись к клетке. — Хочешь лекарство? Выпьешь — и все пройдет.

Нехотя перевела на него взгляд. В руке Андрей сжимал стакан с красноватой

жидкостью. По запаху на кровь не похоже, но выглядело омерзительно.

— Все-все пройдет?

— Угу, — подтвердил он игриво. — Только за него придется расплачиваться.

Угадай, чем? — Андрей пошленько улыбнулся.

— Если и ты пройдешь, притом навсегда, то так и быть, заплачу за чудо-зелье

любую цену.

До него дошло не сразу, а когда все-таки понял, нахмурился и протянул стакан:

118

— Пей уже, шутница. Скоро придет отец, ты должна быть адекватной.

Я вскинула брови:

— А сейчас я неадекватна? Только вашими стараниями. Что было в чае, который

подсунула мне Лиза? Кстати, как вы с ней связались?

Андрей все так же протягивал стакан, который мне совсем не хотелось брать:

— Пей, и я расскажу.

Голова раскалывалась. Какой же гадостью меня опоили, раз обмен веществ

оборотня с ней все еще не справился? Не выпить ли, действительно, лекарство? Страшно.

Оно может оказаться и не лекарством вовсе.

— Знаешь, что-то не хочется. Я потерплю головную боль.

Андрей никак не прореагировал на эти слова, странно глядя на меня. Проследила за

его взглядом… Захотелось выругаться — платье задралось выше некуда. Одернула подол,

и мелковозрастный негодяй отмер, разочарованно вздохнув.

— В чае были редкие травы, о которых ты даже не слышала. Поэтому лучше выпей

противоядие.

— Так меня отравили? — При слове «противоядие» даже мороз по коже прошелся.

Андрей недовольно скривился:

— Пей, хватит болтать.

— Сначала расскажи, что за травы

— Я их названия сам не знаю, — вынуждено признался он. — Выпей, и я расскажу,

почему и за сколько тебя продала Лиза.

Большего выторговать я бы не сумела. А если бы продолжила упорствовать, то

лекарство могли бы залить насильно.

Сделав глоток кисло-сладкого, пахнущего апельсиновой цедрой настоя, с

ожиданием посмотрела на вервольфа.

— Ты пей-пей, куколка, а я буду рассказывать. Лиза сама на нас вышла. Она бы и