o e13e374eaf7e2e68

когда он повернул голову, в моей правой руке оказалась хорошо обгрызенная трубчатая

кость с острым концом. Время замедлилось. Я понял, что нахожусь в боевом трансе. Кость

ткнулась четвертому точно под ухо. Он только начал падать, а я уже был на ногах.

Кто самый опасный из оставшихся? Уж верно не здоровила. Этот только думает, что он

козырной туз, на самом деле на валета тянет, самое большее. Нет, первый и есть первый

кандидат. Он не самый опасный, он быстрее всех соображает, иначе не был бы вожаком. И

его-то выпускать ни в коем случае нельзя.

Два шага влево, там стойка, за ней трактирщик, на его лице явный испуг - а ведь быстро

соображает, не впал в ступор - а над трактирщиком целая кладезь: сковородки, блюда,

ухваты. Да тут взвод вооружить можно! А еще рядом с трактирщиком тяжелый секач - это

будет мой стратегический резерв, да еще кочерга возле очага - понятно, тактический резерв.

В руках превосходная боевая сковородка. Живем!

Как там оппоненты? Первый тянет руку к левой поле кафтана - там нож, ясное дело.

Второй нагибается к лавке, хочет драться мебелем. Да флаг те в руки. Третий уже ухватился

за рукоять ножа, хорошая реакция, я так и думал, что ты опаснее других. Но мне нужен в

данный момент первый. Проскакиваю вперед, одновременно замахиваясь сковородкой, и

бью по горлу, а не по голове, к тому же ребром сковородки, а не плашмя, как в Голливуде.

Впрочем, результат голливудский. Успеваю заметить, как у вожака подгибаются колени, и

разворачиваюсь к третьему. Очень вовремя, нож уже движется в направлении,

соответствующем генеральной линии. Сковородка тяжелая, ею воспользоваться уже не

успеваю - и не надо. Он явный правша, нож держит в правой, а сзади у меня четвертый. Это

и нужно. Резким движением ухожу вправо, он проваливается, а сзади-то четвертый. К

движению третьего я добавляю в плечо. Нож втыкается в четвертого - неглубоко, четвертый

отделается разрезанными грудными мышцами, а вот третьего я приголубливаю от души

ударом чуть ниже затылка. Мышцы не напряжены, так что оглушение гарантировано.

Четвертый закатывает глаза и падает, убежденный, что получил смертельное ранение.

Разубеждать не буду. К этому момент второй уже начал отрывать скамью от пола. Он еще не

понял, что это не обычная трактирная драка - вот пусть и пребывает в этом заблуждении. А

вот пятый догадался, видимо, что самый опасный из нас двоих - я. Даже не оборачиваясь на

Сарата (а тот застыл, как аристократ на соответствующей картине Федотова), пятый

разворачивается ко мне. Скамья пошла в грозный поворот на уровне моей головы, что уж

совсем вне рамок приличий. Я жду, пока она подойдет совсем близко, нырком пропускаю ее

и быстро ухожу в противоположном направлении - будучи уверенным, что под этот широкий

замах попадет пятый. Так и есть, попал. У него крохотный нокдаун, на секунду, самое

большее, но мне нужно значительно меньше. Каратист такого бы никогда не сделал, это

просто не предусмотрено каноном: опираться не на воздух, а на стол при высоком ударе

ногой. Но результат тот же: каблук впечатывается в ухо, второй тихо оседает, а я успеваю

перекатиться по столу, поближе к камину. Пятый, придя в себя и рыча что-то совершенно

мне неизвестное, но явно не рекомендуемое к употреблению в высшем обществе, делает два

шага по направлению ко мне. По уму надо бы выполнить бросок через голову в падении, но

поскольку сроду не занимался ни дзюдо, ни самбо, не уверен, что получится. Что ж, будем

делать что умеем. Он близко - шаг в сторону, резкий разворот, и я у него за спиной, а вот

теперь - заплести ему ноги. У нас во дворе это умение не было в фаворе, когда играли в

футбол, но почему-то им активно пользовались во внеигровых ситуациях. Пятый пытается

удержаться за решетку очага, но на тяжесть этой туши она не рассчитана. Чудом пятый

ухитряется не вмазаться лицом в угли, но уж руками он их загребает изрядно. После этого у

него появляется неотложное занятие, тесно связанное с ведром воды, стоящим у стойки.

А вот теперь очень важное дело. Взять сковородку в руку, подойти по очереди к каждому из

супротивников и выключить. После чего аккуратнейшим образом избавить их от амулетов и

кошельков. Подойти к стойке с трактирщиком.

Тот очень напуган. Понимаю, но ни капельки не сочувствую. Что же с ним делать? Почти

наверное он в сговоре с этой славной пятеркой, но... не будем делать далеко идущих

выводов. Проверяю, есть ли у него амулеты, - а их нет - потом достаю кошельки и высыпаю

содержимое на стойку. Этого через голову хватит на оплату счета, возмещение

материального ущерба, а равно на восполнение моральных издержек.

Застоявшаяся лошадка идет довольно резво. Сарат молчит. Похоже, он не решается начать

разговор. Я тоже молчу, но уже под другой причине: боюсь, как бы меня не подвел голос.

Меня трясет, а я этого изо всех сил не хочу показывать. И почему-то хочется пить, но боюсь

взять тыкву с водой - Сарат может увидеть, как у меня дрожат руки.

Минут через двадцать он все же решается:

- Почему амулеты взял, а деньги - нет?

- Это были не амулеты. Уже не амулеты. Нам не нужно, чтобы пошла... (хотел сказать