o c24ec28d571a6d65

бросятся. Мясо у них, конечно, жестковатое, но лучше уж это, чем тюлени».

- Я их никогда и не видел еще, - изумленно проговорил Вискайно, подбирая тушу птицы.

«Они всегда такие…, смирные?».

- Всегда, - Ворон улыбнулся. «Впрочем, вы сами знаете – тюлени здесь тоже – хоть палкой

их по голове бей. Нам надо добыть больше – их шкуры отлично отталкивают воду, а жир

пригодится для освещения. Странно, что вы не встречали пингвинов, на Галапагосских

островах их много».

- Я там никогда не был, - буркнул Вискайно.

- Ах да, - Ворон тонко улыбнулся, - это же мы там отдыхаем, на пути в Панаму, или обратно.

Ваши корабли те воды обходят стороной, а зря. Таких огромных черепах вы нигде больше не

увидите.

- Перегружаете добычу, а не отдыхаете, - кисло поправил его испанец.

- И это тоже, - легко согласился Степан, и, взглянув вниз, сказал: «Пойдемте, я хочу сегодня,

наконец, поесть мяса».

Когда они спускались по заросшему весенней, свежей травой склону, Вискайно сказал:

«Надо будет взобраться на гору, посмотреть – остров это, или континент».

- Остров, - не оборачиваясь, сказал Степан. «Во-первых, на континенте не бывает таких

резких ветров, даже на побережье. Если ветер дует из глубины континента, он всегда

ослабевает, а тут, видите, ему даже горы не помеха. Значит, на той стороне, - он показал

себе за спину, - тоже океан. И очень близко.

- А во вторых? – Вискайно пристроил пингвина удобнее.

- Поедим, и расскажу, - хмыкнул Степан. «Тут карту не начертишь, прогуляемся с вами к

морю. И надо начинать готовить провизию, кстати, к началу лета я уже хочу отплыть отсюда»

Эстер набрала в шапку ракушек, и, вздохнув, посмотрела на тюленей, что нежились под

весенним, чуть теплым солнышком, - совсем ,рядом, раскинувшись на блестящих, влажных

камнях. Она подвернула штанины холщовых матросских брюк, и, зайдя по щиколотку в воду,

чуть поежившись, сказала: «И далеко же нас забросило. Но ничего, Ворон придумает что-

нибудь. Шлюпка в порядке, я сделаю одеяла из шкур, провизию заготовим впрок, и все будет

хорошо».

Она услышала сзади какой-то шум и обернулась.

- Ах ты, маленький, какой, - нежно сказала женщина, протянув руку. Тюлененок был черный,

покрытый короткой, пушистой шерсткой, и настороженно водил носом туда-сюда.

- На, - Эстер разломала ракушку и бросила ему. Тюлененок придержал ее и съел, смотря на

женщину большими, круглыми, темными глазами.

С камней раздался низкий, протяжный голос и тюлененок, забеспокоившись, завертел

головой.

- Ты беги, - ласково велела женщина. «Тебя мама зовет».

Он посмотрела на черную точку, что удалялась от нее по влажному песку, и сев, уронив

голову в колени, проговорила: «Мама…».

Потом Эстер вытерла рукавом робы слезы со щек и пошла к хижине, сложенной из камней и

плавника, стоявшей в укрытом от ветра распадке.

-Ну вот, - женщина потянулась за мазью и стала аккуратно накладывать ее на левую кисть

испанца. «Все отлично зажило, сеньор Вискайно. Сейчас я вас перевяжу, походите еще пару

дней, а потом уже можно и так. Привыкли обходиться четырьмя пальцами? – Эстер

улыбнулась.

Капитан чуть пошевелил ими и грустно сказал: «Конечно, раньше было проще…».

- Брат моего мужа, он умер уже, - зимовал во льдах, на севере, - сказала Эстер, затягивая

повязку. «Отморозил себе два пальца на левой руке – мизинец и безымянный, и сам их

отрезал кинжалом – там больше никого не было.

- Так муж, - она кивнула на Степана, который следил за костром, - говорит, что Питер так

ловко владел этими тремя пальцами, как некоторые и пятью не владеют. Все будет хорошо,

- она распрямилась и, принюхавшись, сказала: «Кажется, нас ждет пиршество».

- Я, пока ты там лечила сеньора Вискайно, - ухмыльнулся Степан, когда они сели у костра, -

уже успел соли собрать. Ты ее просуши, промой, и потом опять просуши, - будет чистая.

- Ой, как славно, - обрадовалась Эстер, разрезая мясо кинжалом. «Я после обеда пройдусь,

посмотрю, какие тут растения есть – может быть, что-то знакомое. И заодно яиц принесу».

- Ты только осторожней, - озабоченно велел Степан, - по скалам не лазай, они тут могут быть

скользкими, а обрывы – сама видишь, какие.

Эстер посмотрела на серый, шестисот футов, склон, что возвышался над ними, и чуть

поежилась.

- Отличные ракушки, - сказал Вискайно. «К ним бы еще белого вина…».

Степан усмехнулся: «Помните ту бутылку хереса? Как-нибудь разопьем, я свои обещания

выполняю».

Когда от пингвиньего бока остались одни кости, Эстер нахмурилась и сказала: «В следующий

раз, когда вы убьете тюленя ради шкур, сеньоры, я вас заставлю поесть ворвани – обоих. И

сама съем».

Степан глубоко вздохнул: «Радость моя…».

- Даже не спорьте, - женщина стала убираться. «Здесь нет лимонов, как на корабле, а ты мне

сам говорил, что ворвань спасает от цинги».

- Пойдемте, сеньор Вискайно, - велел Степан, поднимаясь. «Я этой ворвани наелся в

Гренландии – на всю жизнь вперед».

-Какой океан тихий, - испанец посмотрел на чуть колыхающуюся, прозрачную воду бухты, и,

вдохнув запах дыма, искоса посмотрел на трубку Степана.

- Я вам дам потом, - пообещал Ворон. «У меня немного табака, надо беречь. Так вот, -