o 98f6fe69ff972b4b

начала их знакомства, происшедшего совершенно случайно, по

крайней мере для Марка. Тогда он находился по каким-то

делам в Верхнем городе, где его и увидела Вереника,

прогуливавшаяся в одежде простой горожанки в

сопровождении жены одного из начальников охраны и своей

подруги, а также рабыни Роксаны. Царица была в разводе со

своим вторым мужем, киликийским царём, и, понуждаемая то

ли обретённой свободой, то ли развращённостью своей

натуры, устремилась навстречу приключениям, жертвой чего

оказался Марк. Видный, красивый, хотя уже и не молодой грек

понравился чувственной женщине, приказавшей своей рабыне

проследить за мужчиной до самого дома, а через пару дней

Вереника вместе с ней была у его ворот под предлогом

деловых отношений, от коих хозяин дома не мог отказаться. Он

провёл их в дом в расчёте на переговоры, касающиеся его

торговых дел, которые не мог игнорировать, несмотря на то

что этим занимались его люди с предоставленной им всей

свободой действий, чем они и пользовались охотно, не давая

оснований сомневаться в своей порядочности. Войдя в дом,

гостья удобно расположилась, скинув лёгкую накидку с

головы, и Марк обомлел: перед ним сидела прекраснейшая из

женщин, что он когда-либо видел, но необычайная красота её

была дополнена достоинством, даже высокоме- риєм, чего,

правда, хозяин не заметил в её разговоре по отношению к себе.

Пётр принёс вино и фрукты, а гостья сделала знак рабыне, и та

тотчас же ушла из комнаты вместе с Петром. Она назвалась

Саломией, её интересовали благовония, к чему Марк имел

непосредственное отношение, поскольку в Скифополе и в

Пелле у него было несколько участков земли, где

выращивалось сырьё для их изготовления, в основном мирры и

розового масла; и в этом, было видно, она хорошо разбиралась,

ведя разговор уверенно, непринуждённо и даже весело. Хозяин

дома, очарованный её красотой и обаянием, был в восхищении

от собеседницы, когда, несколько разгорячённый выпитым

вином, он вдруг увидел, как та разделась и начала танцевать

тот откровенный танец, что танцуют женщины знатного

общества Сирии и подобный которому видел не однажды,

находясь по торговым делам в Тире, на пирах у местных

сановников. Её роскошное, ухоженное тело благоухало теми

же запахами, о которых они с ней говорили, когда Марк с

помутившимся рассудком взял её, приблизившуюся к нему, на

руки и унёс в соседнюю комнату.

Несколько дней подряд она приходила вместе с рабыней, а

вечером, почти в сумерках, уходила обратно, провожаемая

двумя вооружёнными рабами, выпрошенными Марком у

Александра, купленными им у своего надёжного товарища.

Рабов она отсылала в Верхнем городе, неподалёку от замка

Агриппы. Марк уже был полон подозрениями, когда однажды,

устав от любви, они лежали, тихо ласкаясь и так же тихо

переговариваясь, переплетаясь ногами и руками, и она вложила

раздвинутые пальцы своей руки между пальцами руки Марка и

вдруг, вздрогнув, замерла, разглядывая перстень на его руке.

— Что такое?! — недоумённо спросил Марк.

— Откуда у тебя этот перстень?! — взволнованно

прозвучало в ответ.

— Мне подарил его в день свадьбы мой дед. А что?

— Твой дед?! — она была словно в раздумье. — Этот

перстень принадлежал моей прабабке.

Марк понял, что его подозрения не были напрасны.

— Царица?! — произнёс он полувопросительно или словно

обращаясь к ней.

— Кто — царица? Какая царица? — притворилась она

непонимающей.

— Я подозревал, что ты Вереника, не надо отпираться. А

кольцо точно подарила моему деду твоя прабабка, Мари- амма.

— Но как это могло быть: твой дед и моя прабабка?! Какие

причины, что могло свести их вместе?

— Как ты узнала, что этот перстень — Мариаммы?

— Вот видишь этот вензель?

Марк давно знал эту гравировку на перстне, принимая её за

часть общего оформления.

— Это её личный знак, и на некоторых моих украшениях

он тоже есть, но я хочу знать, как попал перстень к твоему

деду, — в её голосе прозвучали повелительные нотки, и она

даже несколько отстранилась от него.

— Милая моя, я — не твой поданный, а уж с женщиной,

которую люблю, я не намерен говорить в таком тоне.

— Я знаю, что ты — зилот, что ты — сикарий; всё это я

выяснила уже давно, поэтому мне интересно, кем был твой дед

и что его связывало с моей прабабкой. Ты ведь знаешь, что

прадед казнил её по подозрению в измене?

— Так же, как твоего деда, его брата и их сводного брата

Антипатра, на что даже Август сказал: «Лучше быть свиньёй

Ирода, чем его сыном».

— Милый, прошу не забывать, что я всё-таки царица.

— Если бы я знал это изначально, как ты думаешь, были

бы мы вместе?

— Ну хорошо, хорошо! Расскажи же мне всё-таки, что ты

знаешь?

Марк молчал, раздумывая, а думать было о чём. Она всё

знала о нём — это ясно, — учитывая интерес к нему и её