o 8b191ad8675a2039

— Есть, — собеседник пожал плечами. — Но англичанам пока больше нравится испанское.

Но все изменится, и очень скоро. Пока у англичан руки связаны, а когда развяжутся, нам,

Меченый, — он придвинулся поближе, — понадобятся хорошие капитаны, корабли у нас и

самих есть.

— Где? — Воронцов махнул рукой, чтоб принесли еще вина.

— В Новом Свете. — Незнакомец испытующе посмотрел на Воронцова. — Что думаешь об

этом?

— Но я не англичанин.

— Но и не немец. И про глаз твой выбитый нам тоже кое-что известно. Но ты отличный

моряк, это для нас важнее. Ну так как?

— Согласен, — после паузы ответил Степан. — Только мне «Клариссу» сейчас бросать

нельзя, я Йохансену обещал ее домой привести.

— Сейчас и не надо. Зайди в Бордо, потом иди в Гамбург, как и собирался, семью из

Колывани потихоньку перевози, брат же у тебя там младший, верно? А потом двигай в

Лондон. — Человек щелчком перебросил через стол запечатанное письмо. — Придешь по

адресу на конверте, передашь записку, все, что нужно дальше, тебе расскажут.

Воронцов повертел в руках надписанный четким, решительным почерком конверт. На печати

красовалась роза Тюдоров.

— Ну, бывай, Меченый, может, и свидимся еще, а если нет — доброго тебе ветра под

английским флагом. Да, кстати, губернатора Карвальо срочно вызвали в Лагуш. Его корабль,

сейчас, верно, уже в проливе. Считай, что это знак нашего к тебе расположения. —

Бледноглазый рассмеялся и исчез в дыму таверны, будто и не было его.

Вернувшись на «Клариссу», Степан первым делом бросился в каюту. Порывшись в сундуках,

нашел то, что ему было нужно — в Гоа он зачем-то купил эту вещицу, Йохансен еще корил

его за выброшенные на ветер деньги.

— Вернусь к рассвету, — бросил он помощнику, торопливо спускаясь в шлюпку. —

Готовьтесь к отплытию, чтобы сразу сняться с якоря.

Губернаторский дворец стоял высоко на холме, отсюда порт и город казались сверкающей

россыпью огоньков. Изабелла стояла у окна, вспоминая галисийские ночи, звон

монастырского колокола и свои мечты на узкой, жесткой постели послушницы.

—Сеньора, — Пепита просунула голову в дверь, — вас спрашивает давешний немецкий

капитан. Он говорит, что забыл передать вам подарок.

— Зови.

Она завороженно погладила лежавшую на ладони крупную жемчужину — редкого зеленого

цвета, оправленную в золото.

— Какая, должно быть, это красивая страна, если там рождаются такие чудеса!

— В Индии есть поверье, что если собрать девять магических жемчужин, — сказал Степан,

— то человека ждет вечное счастье.

— А вы верите в счастье?

— Верю. — Он коснулся раскрытой ладони. — Хотите примерить?

Она молча повернулась к нему спиной, слегка склонив голову, и Степан осторожно застегнул

на точеной шее замочек цепочки. Будто во сне, он осторожно погладил острые, еще детские

ключицы. Изабелла быстрым движением распустила косы. Ему показалось, что у него перед

глазами хлынула расплавленная медь, и больше он уже ничего не помнил.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— Я думала, больше. — Изабелла потерлась о его щеку.

— Море старит. — Он целовал ее глаза, губы, шею, спускаясь к аккуратной округлой груди,

потом еще ниже, пока она не запустила пальцы в его волосы, не выгнулась с приглушенным

стоном.

Сквозь неплотно закрытые ставни в комнату вползал рассвет.

—Ты не вернешься, — полуутвердительно произнесла она, осторожно отодвинув его повязку

и коснувшись губами шрама.

— Не вернусь.

— Иди, и пусть минуют тебя бури и шторма.

Изабелла поднесла к губам жемчужину, казалось, хранившую тепло подаривших его рук.

«Кларисса» вышла из Гибралтара. Степан оглянулся на тающий в утренней дымке Танжер.

Впереди лежал океан. Воронцов крутанул штурвал, корабль накренился и взял курс на

север.

Часть вторая

Москва, лето 1557

Феодосия Вельяминова развернула письмо и снова вчиталась в ровные, аккуратные строки.

«Порт в устье Наровы мы поставили, однако купцам сюда путь все одно заказан — не

пускает их Ливонский орден. В Новгороде говорил я с твоим батюшкой, Никитой

Григорьевичем, рассуждает он, хоть бы мы и десяток портов заложили, все равно надо

воевать Ливонию. Отсюда отправляюсь я по царскому приказу в Орешек, ежели дело

дойдет до войны, надо его укреплять, ибо выстроен он хорошо, но давно в запустении

пребывает. Поэтому, милая моя Федосеюшка, лежит тебе путь в Новгород. У отца

твоего есть до тебя дела, да и внучку ему повидать охота. Там можно нанять для