o 0a115616b968c99b

все равно – не похоже, теплее. Ну да ладно, может, Господь мне еще один раз ее покажет,

красиво там. Спокойно. И ее пусть покажет, хоша бы кто она ни была, - мужчина

почувствовал, что улыбается.

Марья зашла в келью к дочери и, закрыв дверь, тихо сказала: «Аннушка, ты сбирайся, к ночи,

волосы уж потом, там, - мать махнула рукой в сторону стены, - отстрижем. Машенька где?».

-В церкви, - улыбнулась девочка, сев на лавку рядом с матерью, прижавшись к ней. «А мы к

бабушке поедем?».

-К бабушке, к дедушке Виллему, ко всей семье нашей, - Мэри погладила дочь по голове. «Как

вернемся туда, повезу тебя на север, в Нортумберленд, в именье отца твоего, там же теперь

– все твое, Энни, и титул тоже».

-Если бы папа был жив, - внезапно, горько вздохнула девочка. «Я так по нему скучаю, так

скучаю, даже просыпаюсь и думаю – утром встану, и его увижу. А потом вспоминаю, что нет

его больше, - голос девочки чуть задрожал.

-Ну, вот приедем в Новые Холмогоры, - ласково сказала мать, - там священник англиканский,

помолимся с ним за душу папы.

-Скорей бы, - страстно ответила Энни, посмотрев на мать отцовскими, серыми глазами, - и

вообще, - девочка сморщила нос, - надоел мне весь этот ладан. Домой хочу, в Англию. Буду

собираться, - она легко вскочила с лавки и Мэри подумала:

-Ну, ровно я в ее годы – чистый мальчишка. Оденемся в армяки и шаровары, - никто и не

заподозрит ничего. И с лошадью Энни хорошо управляется. Маша бы вот – коня бы не

испугалась, хотя видела она их уже, конечно».

Женщина зашла в маленькую, домовую церковь, и, опустившись на колени рядом с Машей,

что стояла перед образом Спаса, взяв руку женщины, сказала: «Ночью, Машенька уже и

уедем. Говорила я тебе – батюшка твой здесь, помнишь, показывала?».

Женщина кивнула и повернулась. Васильковые глаза играли золотом в отсветах огня. «Б-

батюшка, - нежно сказала Маша. «М-мамы нет, - она помотала головой, - н-нет м-мамы, б-

батюшка есть!», - Маша с усилием выдохнула и добавила, вопросительно склонив голову:

«М-молодец?».

-Молодец, конечно, - Мэри поцеловала ее в лоб, - вон, какие длинные слова уже говоришь, и

бойко. Все будет хорошо. Ну, беги, там Аннушка в келье убирается, помоги ей, - Мэри

посмотрела вслед маленькой, хрупкой фигурке и вздохнула: «Ну, что смогли, то сделали.

Она же ровно ребенок, Энни и то ее взрослее, хоть той девять лет всего.

-Ладно, - женщина пошла к своей келье, - вернемся в Англию, и заживем с Энни вдвоем.

Хотя, - Мэри задумалась, - можно и поработать где-нибудь, конечно. Ну да посмотрю, - она

толкнула дверь и сухо заметила: «Когда сим занимаетесь, Ксения Борисовна, засов опускать

надо. Я хоша вас уже во всяких положениях видела, а все равно – невместно сие».

Ксения оправила рясу, и, потянув на себя одеяло, глядя в потолок, ответила:

-Это вы , Марья Петровна, от зависти злобствуете, у вас-то мужика нету. Я бы на вашем

месте пошла вон, - тонкие губы Ксении усмехнулись, - там стену строители чинят, покажите

им задницу-то, может, и спустится кто, польстится. Хотя на вашу худобу мало охотников

найдется, думаю. Да все равно – может, мягче станете немного». Девушка натянула на

плечи одеяло и повернулась к стене.

«Все равно он придет, - страстно, кусая пальцы, подумала Ксения. «Сейчас не смог, дак все

равно – придет, вернется. А я буду ждать, кроме него, мне никто не нужен. Потом

самозванца скинут, и заживем вместе. Грех, конечно, смерти человеку желать, но, ежели с

женой его что случится, - обвенчаемся. Детей ему рожу, - девушка внезапно услышала над

собой голос Мэри: «Я вам отвар сделала, выпейте».

-Не буду, - помотала головой Ксения. «Не хочу. На все воля Божья».

-Ежели к вам Федор Петрович придет все же, - усмехнулась Мэри, - за сей отвар меня

благодарить будете. Коя женщина его выпьет – та еще горячей становится. А я сегодня в

келье у Аннушки переночую».

-Хотя куда еще горячей, - подумала Мэри, глядя на то, как Ксения жадно пьет из кружки. «Ну

и славно, она завтра до обедни проспит, травы хорошие. А Марья Федоровна – та вообще из

своей кельи только в церковь выходит».

-А говорите, - заметила Мэри, полоща кружку в умывальном тазу, - что у меня сердца нет.

-Простите, - зевнула Ксения, устраиваясь поудобнее на лавке, взбивая подушку. «Посплю

сейчас, чтобы к вечеру готовой быть, ночью-то мне отдохнуть не придется, - она потянулась

и закрыла глаза.

Мэри повесила кружку на крюк – сушиться, и стала тихо, неслышно складывать свои вещи.

Матвей зачерпнул оловянной кружкой водку из ведра и, выпив, занюхал горбушкой хлеба.

В подвале было шумно, и Федор, перекрикивая рабочих, сказал: «Так, завтра все спят, благо

у них тут, - он показал рукой в сторону монастыря,- праздник престольный, грех работать.

Тако же и послезавтра – опосля праздника отдохнуть надо. Не зря я вам одно ведро обещал,

а привез – три, - мужчина усмехнулся.

Рабочие одобрительно закричали, и Матвей тихо спросил у Волка: «Возы готовы?».

-А как же, - Волк отрезал себе соленой рыбы и рассмеялся: «Соскучился, хоша она уже и с

душком, - мужчина повел носом, - а все равно – лучше нету».