o 0a115616b968c99b

Ждем вас в Париже и обещаем накормить таким обедом, какой вы вряд ли получите на той

стороне пролива. Тысяча поцелуев, ваши внуки Стефан и Франсуа.

-Милая бабушка! Тетя Мирьям и дядя Хосе вам пишут отдельно, а у меня все хорошо. Я

занимаюсь, присматриваю за Авраамом и Эстер, и много читаю. Батюшка и матушка

останавливались у нас, когда ехали в Лондон с Янушкой, мы с ним очень подружились, и

договорились, что следующим летом будем все втроем – я, он и Элияху, - кататься на лодке.

Передаю вам поклон от дона Исаака и доньи Ханы, они не болеют, ну, да, впрочем, я,

конечно, за ними присматриваю. Ваша любящая внучка, Сара-Мирьям.

Марфа аккуратно разложила письма по ящичкам и взялась за последнее.

-Дорогая сестрица! Ждем вас осенью, проведете у нас зиму, а обратно поплывете с

Покахонтас, то есть прости, Ребеккой Рольф, ее семьей и другими индейцами, раз уж его

Величество поручил вам с Виллемом за ними присматривать, пока они в Англии. Наша

Мария была крестной матерью Покахонтас, а Дэниел – крестным отцом ее сына, Томаса

Рольфа. Дети растут и радуют нас, мой Дэвид и Теодор – лучшие друзья. Тео преуспевает в

музыке, посылаем вам новые ноты, что она написала, вместе с Марией. Твой любящий брат

Мэтью Бенджамин-Вулф.

Марфа убрала письмо, и, повернувшись к двери, что вела в опочивальню, улыбнулась: «Я

тут!»

Она привстала, и, поцеловав мужа в щеку, спросила: «Ну что?»

Виллем рассмеялся и, опустившись в большое кресло у камина, усадил ее на колени:

«Встану к румпелю в последний раз, и даже не спорь».

-Не буду, - Марфа поболтала ногами, и, скинув маленькие атласные туфли на паркет,

добавила: «Я и не сомневалась, что ты не преминешь сам вести корабль в Новый Свет».

-Мастер Николас Смолл обещал, что к августу все будет готово, - Виллем потянулся за

открытой, заткнутой серебряной, фигурной пробкой бутылкой вина, что стояла рядом.

Передав жене бокал, он добавил: «Так что в августе туда, а в мае, вместе со всеми этими

индейцами – обратно».

-Мэтью написал, - усмехнулась Марфа, выпив, - с нами их шаман будет ехать, Томокомо его

зовут. И еще десяток человек.

-Ну, - заметил Виллем, - может, с шаманом на борту и доплывем быстрее.

Он, на мгновение, помрачнел, и Марфа мягко сказала: «Да вернется скоро Уильям, со дня

на день, не переживай ты так. Это же его последний рейс, на ближайшие два года».

Муж тяжело вздохнул и, погладив бронзовые, стянутые в узел волосы, спросил: «Думаешь, у

него получится управлять факторией?»

-Питер его очень хвалил, - серьезно ответила Марфа. «Они же вместе были и в Марокко, и в

Индии. Ты же сам слышал, что говорили на заседании правления компании – нам нужна

постоянная миссия в Сурате, человек, которому бы доверял Великий Могол. Иначе нам не

продвинуться дальше, так и будем, - она поморщилась, - только покупать и перепродавать. А

надо, чтобы Индия была нашей, - она внезапно стукнула кулаком по ручке кресла, - с

нашими плантациями и нашими шахтами. Как Сибирь, как Новый Свет!

-Из тебя, - смешливо сказал Виллем, - получился бы отличный губернатор.

-Не в наше время, - вздохнула Марфа. «А Уильям – год поучится у Питера, год – Джон берет

его к себе, под крыло, будет наставлять в административных премудростях, и потом –

вернется в Индию. Все же двадцать пять ему будет, не мальчик».

-А после этого – на Барбадос, - тихо сказал Виллем, разглядывая искусно вычерченную

карту, что висела чуть ниже их портретов.

-Это когда еще будет, - махнула рукой Марфа,- мы и не доживем, наверное.

-Жениться бы ему, - вдруг проговорил адмирал, разливая остатки вина. «Знаешь, в таком

месте тяжело одному. Мало ли что еще случится, лучше с семьей туда ехать».

-Так на ком? – вздохнула Марфа. «Одна Анита, а она еще ребенок, и вряд ли Джованни

отпустит ее в Индию. И так вон, - она махнула рукой за окно, - Полли опять за море

уплывает, тяжело ему это, конечно».

-Ну, знаешь, - Виллем пощекотал ее, - Ольстер все-таки не Джеймстаун, не так уж далеко.

Пошли, - он потянул жену за руку, - мистрис Мак-Дугал уже все накрыла, как я внизу был,

сейчас Питер приедет со складов, и сядем обедать.

Марфа поднялась, и, подойдя к окну, весело сказала: «А, вон и его лодка! Все же хорошо,

что Теодор наши усадьбы по очереди перестраивает – есть, у кого пожить. Хотя детей там

сейчас, конечно, - она рассмеялась, и посчитала на пальцах, - десять человек, - их вон и

кормят уже отдельно».

-Ну, ничего, - адмирал оглядел себя в венецианском зеркале и подал жене руку, -

Александру полезно последнее лето на свободе провести, в Уайтхолле ему уже так

привольно не будет, при дворе принца Чарли. Да и Пьетро с Анитой взрослые, помогают.

Они сошли по широкой, дубовой лестнице в переднюю, и Питер, поцеловав мать, засучив

рукава рубашки, рассмеялся: «Знаю, знаю, от меня так пахнет пряностями, что в еду их

можно не класть». Адмирал чихнул, и, кивнув, распахнул перед женой дверь в столовую.

Рыжий пес, лежащий на большом, чисто выметенном дворе поднял голову, и гавкнул.

Маленькая, хрупкая девочка, в бархатном платьице, что возилась на крыльце с деревянными

куклами, взглянула на собаку темными, миндалевидными глазами, и сказала: «Это с моря».