Нулевой портал

До профессора это тоже дошло, так что он запустил пятерню в свою шевелюру, видимо, жалея, что нельзя спрятаться под шляпой, которая осталась в прихожей.

Отступать было поздно.

— Хорошо, если так хочется знать, я отвечу. Олеся расплатилась с долгом так, как сочла нужным. Инструктор йоги, задвинутая на медитативных практиках, открытых чакрах и энергетических потоках всех мастей. Она пила из всех источников, включая нечистые — как неразборчивое животное, утратившее нюх на заразу в воде. Через дырки, понатыканные между мирами всеми этими дико модными процедурами, Олеся протащила с собой отнюдь не одну потустороннюю сущность, а десяток. Потом была скверная история с жестоким проклятием в адрес парня, за которого она собиралась замуж… Только он не захотел, выбрав другую. Через некоторое время — его смертельный диагноз и ее запоздалое прозрение. Звонок, работа здесь, а потом осознание — астральные паразиты никуда не делись, а смертельный диагноз бывшего приятеля — их рук… или что у них там… дело.

Но у бывшего приятеля есть младшая сестра, которой врачи неожиданно ставят тот же диагноз. Девочка проживет несколько лет… И вот тогда Олеся смогла волевым решением поставить точку.

— Вы хотите сказать, — оторопело начал профессор, — что она…

— Да. — Слово упало веско и тяжело, как будто гвоздь вонзился в доску. — Антон, у вас не обнаружено личного долга, вы никому не навредили, для вас новое дело стало подарком, а не повинностью… У кураторов масса возможностей, которыми они могут воспользоваться во благо своих подопечных и не только. Олеся смогла забрать то, что подбросила в состоянии плохо контролируемой злобы. Забрала свое проклятье, а точнее — ассоциированную с ним астральную тень. Избавиться от нее оказалось непосильной задачей. Фактически состоялась передача паразита от одного хозяина другому. Болезнь съела Олесю быстрее, чем можно было предположить, тени, которые она носила в себе, развеялись и никому больше не причинят зла. Молодой человек так и не поправился, но его сестра абсолютно здорова. Ее жизнь вне опасности.

Лозинский резко встал и отошел к окну, засунув руки в карманы джинсов.

— Я не знал. — С грустью в голосе сказал он, устремив взгляд за стекло, туда, где в десятках других окон загорались вечерние уютные огни.

Возможно, там, где-то среди этих уютных разноцветных огней и предновогодней суеты кто-то сейчас бросал близкому человеку в лицо злые слова, которые уже невозможно будет взять назад. Никогда.

Лозинский не обладал той чувствительностью, которая нужна была, чтобы дотянуться разумом до вечерних окон зимнего города, но голубоглазая квартирантка сознания Насти могла себе это позволить.

И полетели обрывки фраз на разные голоса, как будто мусор, подхваченный ветром из перевернутой уличной урны:

«…как вы все мне надоели! я хочу жить одна!»

«…чтоб ты сдох…»

«… достала! убирайся к черту…»

«… я тебя больше не люблю…»

«… я тебя ненавижу…»

— Хватит. — Шепотом попросила Настя, чувствуя слезы в уголках глаз, и холодная змейка утихла.

Видимо, Елена решила, что тихая просьба обращена к ней:

— Вы сами хотели знать правду, Анастасия Юрьевна. Портал не зря называется нулевым. Для кого-то это точка отсчета, для кого-то — абстрактная математическая величина, превращающая при умножении любую цифру в пустоту. Чем он станет для вас?

Морозова решилась задать еще вопрос:

— Олеся… единственная из должников, расплатившихся таким образом?

— Нет, Анастасия Юрьевна. Но порой лучше уйти, медленно угасая от бумеранга собственного проклятия, чем не иметь возможности погасить долг и остаться сотрудником ОМВО до конца своих дней.

Вокруг кухонного стола со стоящим на нем ноутбуком, чайными чашками и остатками пиццы, как будто натянулась тонкая сфера, отгородившая доктора Морозову и ее собеседницу от всего остального мира и, в частности, от Антона Лозинского.

Ну да, если обычные кураторы могут как-то вмешиваться в законы физики, то глава филиала ОМВО, наверное, тем более…

— Елена, вы… говорите о себе?

— Да, Настя. — Красивые полные губы едва неуловимо дрогнули. — Каждую неделю я звоню десяткам женщин, — таких же, как я, причинивших непоправимое зло. Десятки переходят в сотни, а потом — в тысячи. Почти всегда без отклика и ответной реакции. Убивая свое нерожденное дитя, они, как и я сама двенадцать лет назад, считают его просто набором клеток. Они делают карьеру, не хотят утруждать себя воспитанием и материальными тратами, или же просто избавляются от плода супружеской измены или ребенка нежеланного пола. Они хотят быть свободны от ответственности за новую жизнь. Неважно, кем могли бы стать их дети: не каждому дано выбиться в известные политики, артисты, космонавты или великие ученые. Важно, что этих детей больше нет, потому что матери лишили их шанса на жизнь. Это зло, которое уже невозможно исправить. Никогда. Осознание содеянного приходит слишком поздно.

Изолирующая сфера исчезла.

— Вам надо найти кредитора, Анастасия Юрьевна. Поскорее. — Как ни в чем не бывало закончила Елена. — Не затягивайте с повторным входом в портал.

Вызов по «Скайпу» завершился.

* * *