Нуль

Вот фраза – беру навскидку любую: «Пока он раздраженно слонялся по комнате, руки его как бы непроизвольно захватывали кое-что из попавших в зону досягаемости и лишенных какой бы то ни было взаимосвязи деталей». Нетрудно увидеть, как мешают фразе первое слово «пока» и последнее – «деталей»; после секундного размышления становится ясно, что «как бы непроизвольно» легко обходится без «как бы», а оборот «какой бы то ни было» вообще изымается без малейших последствий для смысла. Более того, «лишенных какой бы то ни было взаимосвязи деталей» – плохо: автор забыл, что есть слово «предметы», и не удосужился задуматься – а должна ли между ними быть взаимосвязь? Скорее всего, он хотел подчеркнуть отсутствие связи между действиями героя и предметами, но не сумел это сделать. «Попавших в зону досягаемости» – не лучше: почему не «первые попавшиеся»? Вот та же фраза: «Он раздраженно слонялся по комнате, и руки его непроизвольно и бессвязно хватали первые попавшиеся предметы…» Впрочем, убедить Синицкого, что строить фразы наобум недопустимо, мне за все эти годы не удалось.

А вот что меня всегда восхищало в Синицком – это его умение найти в своей фотографической памяти точного двойника любого человека. Когда-то он заявил, что моя жена Катя – вылитая Джейн Остин, я поначалу не поверил и даже на какое-то время выкинул это сравнение из головы. Много позже – в Англии – мне попалась на глаза в книжном магазине иллюстрированная история английской литературы. Я перелистал книгу, открыл на статье о Джейн Остин и – в буквальном смысле обомлел. С гравюры на меня – если быть точным, то не на меня, а куда-то влево – смотрела Катя, одетая в глухое платье с короткими рукавами, по моде начала девятнадцатого века. Из-под чепца выбивались смешные завитки волос.

Если бы не Синицкий, я сам ни за что не догадался бы, что мой младший сын Костя – копия мальчика с картины Пинтуриккьо. Разумеется, я прекрасно помню эту картину, но два образа никогда не совмещались в моем сознании: разные прически, отвлекающее одеяние, да и нет привычки соотносить художественные изображения с реальными людьми. Между тем у Синицкого – это даже не привычка, а образ мышления».

||||||||||

Хватит о Синицком. На пленках Сергея мне уделено немало места. Это вполне объяснимо – мы знакомы уже двадцать лет. Необъяснимо другое – хаотичный характер записей. Мысли о литературе, частные наблюдения, цитаты из литературных произведений, отвлеченные куски текста… – видимо, фрагменты каких-то авторских произведений Сергея, рассуждения на темы морали. Мне самому никогда не пришло бы в голову наговаривать такое на магнитофон.

Что касается моего «образа мышления»... Ничего удивительного в этом нет. Удивительно то, что люди в большинстве своем не замечают поразительных подобий в многообразном мире человеческих лиц. За свою историю цивилизация накопила бесчисленное количество изображений – иконы, фрески, живописные полотна, гравюры, офорты, фотографии, фотографии, фотографии… Убежден: у каждого человека есть двойник – и не один – в этой воображаемой галерее запечатленных ликов, для размещения которой не хватило бы самого большого музея мира.

Я же отличаюсь от других людей только своеобразно организованной памятью. Она плохо ладит с цифрами и телефонными номерами, но зато держит тысячи лиц из той несуществующей галереи и услужливо подсказывает соответствующего двойника, когда я вижу какого-нибудь человека.

С Сергеем, например, очень просто: внешне он – второй Бальзак.

Я приехал в Москву в январе и на второй же день пришел к Сергею – это была, очень хорошо помню, пятница, двадцать шестое число. Мне доставляет огромное удовольствие связывать те или иные даты с какими-нибудь малоизвестными событиями. «Малоизвестность» – понятие относительное. Событие может быть даже очень важным, но чаще всего люди не имеют ни малейшего представления, в какой именно день оно произошло: так уж мы, человеки, устроены, что нам легче запомнить год, а не число. Между тем каждый день просто изобилует памятными вехами.

Человечество живет на свете уже очень давно, за его историю накопилось невероятное множество событий – великих, смешных, трагических, забавных, кровавых… Увы, кровавых – больше всего. А в году всего триста шестьдесят пять дней, и поэтому каждый представляет собой просто букет знаменательных дат. Вот в этой календарной области я и занимаюсь собирательством. У меня нет коллекции марок, или открыток, или спичечных этикеток, или кирпичей – никаких таких хобби в моей жизни не было. Зато я коллекционирую даты.