Ноздря в ноздрю

Она еще больше расслабилась, даже положила руку на поверхность разделочного стола.

—   Если все так чисто, каким образом вам уда­лось отравить столь много людей и почему вашу кухню закрыли на обеззараживание?

Третий раунд Хардинг оставила за собой.

—  Прежде всего, еда здесь не готовилась. Для званого обеда на территории ипподрома поставили временную кухню. Но чистота в ней поддерживалась такая же, как и здесь.

—  Но такого быть не могло. — Я промолчал. Она продолжала напирать: — Тогда почему все гости от­равились?

Я решил пока не упоминать про загадочную фа­соль, поэтому ничего не сказал и лишь пожал пле­чами.

—   Неужели вы не знаете? — В ее голосе слыша­лось неподдельное удивление. — Вы отравили две­сти пятьдесят человек и не знаете как? — Она зака­тила глаза. И четвертый раунд остался за Хардинг, так что счет сравнялся.

—  Я готовил блюда из исходных продуктов, безо всяких полуфабрикатов. Все было свежее, чистое и качественное. За исключением рогаликов и вина, все блюда я приготовил сам.

—  Вы говорите, что люди отравились хлебом?

—   Нет-нет. Я говорю, что не понимаю, как люди могли отравиться, а моя репутация оказаться под уг­розой, если сегодня, готовя такой же обед, я бы де­лал то же самое, что и в пятницу. — Мортон добил­ся первого нокдауна.

Она, впрочем, не сдавалась.

—   Но ведь люди отравились, в этом сомнений нет. Пятнадцать человек оказались в больнице, один умер. Вы не чувствуете, что ответственность лежит на вас? — Это был удар в корпус, но я контратако­вал.

—  Люди отравились, все так. Но ваша газета ошиблась, написав, что кто-то умер в результате от­равления. Никто не умер. Более того, в больнице ос­тавили не пятнадцать, а только семь человек.

—  Пятнадцать, семь, точное количество значе­ния не имеет. Факт остается фактом. Людям было так плохо, что их пришлось госпитализировать.

—  Только в результате обезвоживания.

—   Обезвоживание может убить, и очень быст­ро, — нанесла она сильный удар. — Брат моего деда умер от почечной недостаточности, вызванной обез­воживанием. — Второй нокдаун, на этот раз в поль­зу Хардинг.

—  Я вам сочувствую, — ответил я, приходя в се­бя. — Но, заверяю вас, никто не умер, съев приго­товленный мною обед. Может, мне следует подать на вас в суд за такое обвинение?

—  Тогда почему в больнице сказали, что кто-то умер?

—  Действительно, в субботу утром в больнице умер мужчина, который пришел туда ночью. Там поначалу подумали, что причина смерти — пищевое отравление, но ошиблись. На обеде он не был. Умер от другого.

—  Вы уверены? — подозрительно спросила она.

— Абсолютно. Свяжитесь с больницей.

—  Они мне не скажут. Сошлются на их полити­ку: не разглашать сведения о пациентах.

—  Тогда обратитесь к вашему неофициальному источнику. Исходя из этой неправильной информа­ции, Управление контроля пищевой продукции за­крыло мою кухню, несмотря на то что обед готовили в другом месте. Вы же сами видите, какая она чис­тая.

—   М-м-м. Должна признать, с вами поступили несправедливо. — Очередной раунд остался за Мортоном.

Я продолжил наращивать преимущество.

—  Я тоже отравился. Как вы думаете, стал бы я есть этот обед, если бы знал, что в нем содержатся токсины?

—  А может, вы заболели до того, как начали го­товить обед? Может, вы и заразили как блюда, так и ингредиенты?

—  Я об этом думал. Но до обеда чувствовал себя прекрасно, и симптомы отравления у меня были та­кие же, как и у всех. Я отравился тем же, чем и ос­тальные гости. Только не знаю чем. — Я налил себе еще чашку кофе, предложил вновь наполнить ее. Она покачала головой. — Так вы напишете статью, обеляющую мой ресторан?

—     Возможно. Все зависит от обстоятельств. Вы расскажете мне что-то интересное о взрыве на иппо­дроме?

—   Возможно. Если вы пообещаете все напеча­тать.

— Я ничего не могу обещать. Потому что послед­нее слово остается за главным редактором. — Она улыбнулась. — Но раз уж он мой муж, мне, скорее всего, это удастся.

«Черт, — подумал я, — еще одна романтическая возможность проплыла мимо». Мне понравилась не лезущая за словом в карман мисс Хардинг. Но, увы, она оказалась миссис.

Карлу и Гэри понадобилась кухня: пришло вре­мя готовить ленч, и мы с миссис Хардинг вернулись в бар, но лишь после того, как по моему настоянию она сфотографировала меня на фоне сверкающих стальных поверхностей.

О взрыве я рассказал ей много нового, разве что не стал делать упор на заливавшей все крови. Упо­мянул о Мэри-Лy, о печали, которую ощутил, узнав, что она умерла. Попытался передать словами беспо­мощность, которую испытывал в тот момент, не зная, чем и как можно помочь.

Наконец она посмотрела на часы, закрыла блок­нот, сказала, что должна бежать, чтобы проверить свои страницы до того, как газета уйдет в типогра­фию.

—  В этот номер мы не успеем, — предупредила она. — Покупайте завтрашний.

—  Хорошо, — кивнул я. Мы обменялись рукопо­жатием, на этот раз она не колебалась. — Никогда здесь не обедали? — спросил я.

—  Нет.

—  Тогда приходите как моя гостья. Вместе с му­жем. В любое удобное вам время.

—  Благодарю. — Она улыбнулась. — С удоволь­ствием.