Ноздря в ноздрю

Брайан и Джун Уолтерс первыми переступили порог моего вновь открывшегося ресторана. В свое время Брайан был жокеем в стипль-чезе, как и мой отец. Долгие годы их связывала крепкая дружба в жизни и жесткое соперничество на ипподроме. Ду­маю, поначалу Брайан пришел пообедать в «Торбу» для того, чтобы поддержать меня, сына своего по­гибшего друга, но он и его жена быстро стали наши­ми постоянными клиентами, потому что еда, кото­рую предлагали в ресторане, безмерно им нравилась.

Закончив карьеру жокея тридцатью годами рань­ше, Брайан поступил на работу в «Таттерсоллс», компанию, которая проводила в Ньюмаркете знаме­нитые аукционные торги лошадьми. Он много рабо­тал и уверенно поднимался по служебной лестнице, став менеджером по продажам. Брайан многое сде­лал для процветания компании, стремясь, чтобы и по ходу аукционов, и в каждодневной работе не воз­никало никаких серьезных проблем. Недавно он ушел в отставку, настроившись на долгую и безмя­тежную жизнь обеспеченного пенсионера. Брайан решил остаться в городе, где прожил большую часть сознательной жизни и пользовался непререкаемым авторитетом. Авторитет этот был настолько высок, что «Делафилд индастрис» включила его в список почетных гостей, приглашенных на скачку «2000 ги­ней». Настолько высок, что он и его жена в субботу оказались совсем рядом со взорвавшейся бомбой. Так что долгая и безмятежная жизнь обеспеченного пенсионера продолжалась шесть недель и один день.

Брайан и Джун оставили четверых взрослых де­тей, но не общих, потому что для них этот брак был вторым. Как Джун частенько говорила мне за порт­вейном в обеденном зале моего ресторана, с детьми особой близости у них не было, потому что оба раз­вода были скандальными, и дети брали сторону ее первого мужа и первой жены Брайана. Соответст­венно, их совместные похороны в церкви Всех Свя­тых прошли более спокойно и без всплеска эмоций. Многие из тех, кого я видел в католической церкви на Эксетер-стрит на похоронах Элизабет Джен­нингс, включая Джорджа Кейли, собрались и в анг­ликанской церкви, чтобы попрощаться с Уолтерсами. Наверное, я поступил бестактно, задавшись во­просом, сколь многие из них провели часы, разде­лявшие похороны, в баре отеля «Ратленд армс», который находился аккурат на полпути между двумя церквами.

После службы я решил не присоединяться к кор­тежу, двинувшемуся в сторону кладбища. Вместо этого проехал пятнадцать миль, отделявшие церковь в Ньюмаркете от железнодорожной станции в Кем­бридже. И к тому времени, когда садился в поезд, отправлявшийся без десяти семь в Лондон, пришел к выводу, что весь день провел в тени смерти. Зака­зал джин с тоником и привалился к спинке сиденья купе первого класса. Я отдал долг мертвым, и при­шла пора возвращаться к живым.

Сидел, мелкими глотками пил джин с тоником, размышлял о событиях прошедшей недели. Она вы­далась куда длиннее, чем я мог себе представить, ко­гда готовил званый обед на ипподроме в прошлую пятницу.

Как семь дней могут изменить жизнь человека! Тогда я был уверенным в себе бизнесменом. Много работал, пользовался заслуженным уважением, по­лучал прибыль, спал, как младенец. Был счастливым и всем довольным. Теперь же, за какую-то неделю, от всего этого не осталось и следа: я не знал, что предпринять, меня обвиняли в массовом отравлении и считали лжецом, впереди маячили возможное бан­кротство и, возможно, до конца жизни, кошмарные сны с безногой женщиной. Но одновременно я по­думывал о том, чтобы покинуть тихую гавань патри­архального Ньюмаркета и броситься в бурные воды Лондона. Может, действительно сходил с ума.

Поезд прибыл на вокзал Кингс-Кросс без чет­верти восемь. Наверное, мне следовало с нетерпени­ем ждать встречи с Марком. Но я ехал на нее, как на каторгу.

* * *

—  Будь выше этого, — сказал мне за обедом Марк. — Верь в себя и плюй на то, что думают люди.

—  Но я должен привлекать посетителей. Конеч­но же, это важно, что они думают.

—  Гордон Рэмси ругается на всех, а его за это только любят.

—   Поверь мне, в Ньюмаркете не полюбили бы, — ответил я. — Вроде бы в скаковом мире руга­тельства в большом ходу, но все имеет свои преде­лы. Тренеры могут крыть почем зря своих конюхов, но у них не возникнет и мысли обругать владельца лошади. Иначе лошадь исчезнет быстрее, чем ты произнесешь: «Абракадабра».

—  Но я говорю не о Ньюмаркете. — Марк под­вел меня к главной на текущий момент теме. — Тебе пора перебираться в Лондон и руководить таким вот заведением. Пора сделать себе имя.