Новый Вавилон

Филарет, следя за бандитскими действиями Городничего, заметил, что идеология его группы все время менялась: то она заключалась в возрождении его императорского величества, то в поддержке поста президентства, а сейчас они грабили и убивали, как бандиты с большой дороги, и просто — таки издевались над правосудием.

Например, группа Городничего шесть месяцев назад провела диверсию — насмешку в клинике искусственного оплодотворения, и множество женщин зачало от материалов, взятых у африканских доноров, непонятно, как оказавшихся в Москве. Теперь надо было решать, что делать с новорожденными. Женщинам предстояло через три месяца родить горячих африканцев, — язвили в Управлении.

Филарет понимал, что неудача с Городничим будет означать его мгновенную отставку, а может, и смерть, если он выполнит указание и возьмет группу, не докопавшись, кто стоит за ней. Поэтому в случае, возможной неудачи он выбрал козлом отпущения Данилина.

— Меня в эти неспокойные дни больше волнует неопределенность: — что делать, если африканцы успеют с нефтью? Это будет сокрушительным ударом по нашим доходам, а мы по сей день, зависим от продажи нефти, болтаемся на своей веревке. В Кадингире ждут не дождутся, чтобы открыть краны и затопить искусственной нефтью нашу многолетнюю монополию.

Президент позвонил секретарю, чтобы вызвать машину, — через час предстояло совещание в Загородной Новодуховной Резиденции по последним инцидентам на границе с Татарией, а затем встреча с сетевыми писателями.

У Филарета же вечером было запланировано свидание. Тамарочку он подобрал в Тверди, при поимке и высылке последних представителей кавказской диаспоры, которую местные криминалы умело скрывали на протяжении многих лет после Разделения — за приличное вознаграждение. Кавказцы не хотели возвращаться на нищую и опасную для жизни землю предков — Горию. Тем более, что на протяжении последних тридцати лет, многочисленный кавказский клан был хозяином в районе — им принадлежал завод по производству дешевой водки.

Когда приняли решение о закрытии не подконтрольных государству или Церкви заводов, в Тверди случился стихийный бунт — выступили те, кто остался, без работы, но его быстро погасили.

Яркая южанка — полукровка с томными глазами тогда привлекла Филарета своим нежным щебетанием и буйным кавказским темпераментом, и он оформил ее агентом по поиску национальных меньшинств, предоставил небольшую, но уютную служебную квартиру в Москве, сменил ей фамилию и паспорт.

Они могли провести вместе и день, и целую неделю, но представить совместную жизнь с Тамарой он не мог. Ее происхождение поставило бы крест его блестящей карьере и честолюбивым планам. По мере развития отношений он догадывался, что Тамара рассчитывает на большее, чем редкие свидания и увеселительные поездки, но она не представляла, как высоко он намеревается вознести себя и ее.

Филарет чувствовал, что ему вот-вот представится последний шанс — возраст скоро придавит, а хочется успеть так много. Поэтому он решил рискнуть — вступить в тайный союз с Левицким и достигнуть вершины, тогда и Тамаре найдется место рядом с ним.

21. Туман. Англия. Запричастный Стих

Начинало светать. Густой туман, похожий на сырую мелкую крупу, висел, окутывая судно и скрывая границу между сушей и морем. Только свет далекого маяка пробивался через тяжелую мглу. Дронов чувствовал сырость даже сквозь теплую куртку. Пора было действовать.

— Веда, быстро одевайся и жди меня!

Он спустился в машинное отделение и оглушил сменного механика. Затем, поднялся в рубку — у штурвала стоял тот самый парень, Арни, удивительно похожий на троглодита. Стрелять было нельзя, и троглодит рухнул на пол от молниеносного удара.

В маленьком железном ящике над приборами лежала связка гранат. Алексий заметил ее еще во время ночной стычки с датчанами. Он забрал связку и снова спустился в машинное отделение. Повозившись, он закрепил гранаты и маленький взрыватель — теперь у них в запасе оставалось минут десять. Дронов поднялся за Ведой.

Девушка уже ждала его. Они тихо прошли по коридору мимо кают — все еще спали. Дронов прошлой ночью во время своей вахты спрятал на палубе наполовину надутую резиновую лодку на двоих и толстую веревку.

— Я первый, ты за мной, смелее.

Он спустился к воде и забрался в лодку. Сверху неловко повисла Веда, Дронов подхватил ее, усадил на корму и начал грести маленькими веслами. Они успели отплыть достаточно, когда раздался взрыв, а в тумане взметнулись столбы огненных брызг и пламени, послушались крики и шум. Дронов усиленно продолжал грести к берегу. Его мышцы отвыкли от нагрузок; Веда, дрожа от холода, с ужасом смотрела, как тонет суденышко.

«Пол» делал все возможное, чтобы береговая охрана не обнаружила лодку. Вскоре она коснулась песка, и беглецы кинулись под защиту деревьев. Как только они забежали в редкий лесок, со стороны моря послышался громкий гул вертолета береговой охраны.