Новый Вавилон

— Наверное, это что-то неприличное, да?

— Отстань, говорю! — вскипела я. Свесилась через борт, умылась.

— Ладно, не хочешь говорить, не надо, — сдался Жорик.

— Хватит болтать. Ты лучше копыто сюда давай, — строго сказала я. Его таки ранили в двух местах, чуть ниже и чуть выше колена. К счастью, пули прошли по касательной, в обоих случаях, не зацепив ни сосудов, ни кости, так что мне удалось остановить кровь, перебинтовав раны первым попавшимся под руку перевязочным материалом, которым, к слову, послужила одна из моих футболок. Теперь же следовало обработать раны как следует. Раскопав аптечку среди вещей, я разложила перед собой бинты, перекись водорода, баночку антисептика и упаковку ампул с антибиотиком. Мы находились в джунглях, в двух шагах от экватора, где любая царапина, если ею пренебречь, могла запросто обернуться гангреной, а гангрена — это уже такая проблема, которая запросто встанет в копеечку кому угодно. И медведь Жорик — не исключение…

— Уф! Полегче, детка! — дядя Жерар охнул, когда я решительно вспорола брючину охотничьим ножом. Кровь успела подсохнуть и, естественно, намертво приклеила ткань к коже.

— Потерпите, мессир, — сказала я, делая суровое лицо. Дядя Жерар в ответ закатил глаза. Ох уж эти мужчины, стоит им угодить в руки к медсестре, как они мигом превращаются в плаксивых мальчишек. Вроде как понарошку, исключительно, чтобы подурачиться, раз уж им представилась такая возможность. И, при этом, всерьез, пряча за мальчишескими кривляньями настоящий страх. Я три года прослужила в действующей армии, многого насмотрелась, так что, поверь, Дина, прекрасно знаю, о чем говорю…

— Пока наш штаб окончательно не превратился в медсанбат, — занервничал со своего места папа, — или в ясли, а к тому, как я погляжу, все идет, хочу уточнить, на чем мы в итоге остановились?! Мы продолжаем плыть вверх по реке, разбиваем укрепленный лагерь или просто сидим и ждем, пока нас настигнут и сцапают тепленькими…

Дядя Жерар покосился на него с таким видом, который без слов говорил: чья бы корова мычала? Потом открыл рот, собираясь ответить. Но не успел, вместо француза это сделала боливийская наркомафия. Или колумбийская. Или даже международная, чтобы не вешать на латиноамериканцев обидных ярлыков, потому что они не стали бы выращивать в своих краях коку, если бы она не пользовалась бешеным спросом среди торчков на просвещенном Западе. Кто больше виноват, яйцо или курица, не ясно со времен Даниэля Дефо. Лично я не знаю и не берусь судить-рядить, это вопрос — для компетентного института вроде Нюрнбергского трибунала. Впрочем, говорят, и тот, состоявшийся в сорок шестом суд, обтек острые углы, как речная вода пороги…

Высоко над нашими головами раздалось характерное цоканье вертолетных винтов.

— Дождались, — констатировал папа упавшим голосом.

— Думай позитивно, — посоветовал ему Жорик. — Если бы высунули нос из-под прикрытия, уже бы вляпались…

— А так не вляпались?!

— Пока еще не по уши, если ты сам не видишь разницы…

— Думаешь отсиживаться в кустах до конца света?!

— До конца дневного света, так уж точно, — заверил француз. — Двинемся в путь, как только стемнеет…

Собственно, ждать оставалось недолго, уже начало вечереть, в сельве смеркается быстро, даже на реке.

Звон винтов крылатой машины постепенно стих на юге, как раз там, куда нам предстояло плыть.

— Конечно, можно пробираться огородами, то есть, вдоль берега и при свете дня, — как бы размышляя вслух, добавил Жорик. — Но — с оглядкой. Если у них несколько вертолетов…

— А если у них вдобавок несколько скоростных катеров?! — вспылил Мишель. — Если они уже прут сюда на всех парах?!

— Тогда бросим лодки и уйдем в джунгли, — сказал Жорик. — И будем уповать, что у них нет служебно-розыскных собак или индейских следопытов, которые, как я слышал, куда опаснее натасканных псов…

— Очень смешно! — фыркнул Мишель.

— Кто тебе сказал, будто я смеюсь? Мне абсолютно не до смеха. Ой, Рита, больно же!

— Терпи, — проговорила я. Перекись пузырилась бурой пеной, смывая запекшуюся кровь. Рана открылась и снова начала кровоточить.

— Далеко ты уковыляешь на одной ноге? — бросил папа.

— Сие пока неизвестно, — хмыкнул Жорик. — Не хотелось бы проверять на практике, Мишель. Но, заруби себе на носу, в создавшихся условиях от меня, тебя и даже Риты зависит не слишком-то много. Боюсь, они, — он ткнул пальцем в заросли, над которыми пронесся вертолет, — могли принять нас за какой-нибудь отряд спецназа и здорово всполошиться. Если так, у нас под ногами скоро загорится земля. Между тем, мы даже не в курсе, есть ли выше по течению фактории, аналогичные тому осиному гнезду, которое, кстати, разворошил именно ты, мой несомненно отважный и, одновременно, недальновидный друг. Наше положение паршивое, с этим не поспоришь. Но и задирать лапки рановато, тем более, вряд ли наркомафия берет военнопленных. Мы рискуем стать не первыми, кто просто не вернется из сельвы… — дядя Жерар умолк.

Я подумала о сэре Перси Офсете…