Новый Орлеан

И тут ее внезапно осенило — она поняла, каким могло бы быть последнее желание Брета. Фактически он высказал его в тот самый вечер. Она сама тоже этого хотела. Но сделать это нужно обязательно сегодня. Возможно ли, однако, организовать все в столь короткое время? Лина чувствовала, что самой ей это не под силу — она даже не знала, с чего начать.

К кому она может обратиться за помощью?

?Лина подняла трубку телефона и попросила соединить ее с гостиницей «Рузвельт». Дождавшись ответа телефонистки, она произнесла:

— Номер сенатора Сент-Клауда, пожалуйста.

Мартин Сент-Клауд был уверен, что заснуть ему в эту ночь вряд ли удастся.

Когда ближе к вечеру он вернулся к себе в номер, то застал там Ракель. Она не находила себе места от волнения и беспокойства.

Давясь всхлипами, она бросилась к нему на грудь.

— Черт тебя побери, Мартин Сент-Клауд, ты почему мне не позвонил? Я чуть с ума не сошла. Оборвала все телефоны, но никто ничего не знает!

Мартин был совершенно сбит с толку.

— Чего никто не знает?

— Кого убили! Я все видела по телевизору. Собственными глазами видела, как этот ужасный тип стрелял по платформе, как кто-то упал, но никто на телевидении не мог сказать, кто именно, я обзвонила всех подряд, но никто не смог мне ничего сказать.

Я подумала, что они не говорят мне, потому что я твоя жена! Стала обзванивать больницу за больницей! — Голос ее сорвался от рыданий. — Я думала, тебя убили, Мартин!

— Тихо, лапушка, успокойся. — Он прижал ее к себе, гладя по волосам. — Прости, действительно надо было позвонить тебе, но во всей этой суматохе мне как-то и в голову не пришло… По правде говоря, я думал, что ты уже улетела. Я никак не ожидал, что ты еще здесь, решил, что тебя в гостинице уже не застану.

Она вырвалась из его объятий и отвернулась, смахивая слезы со щек. Потом взглянула на него с грустной улыбкой.

— Извини за дамскую истерику, милый… Я и вправду чуть не улетела. Но когда я… когда я подумала, что ты, может быть, убит, я поняла, как сильно тебя люблю! Я не смогу без тебя жить!

— Я тоже люблю тебя. Ракель. — Шагнув к ней, Мартин приподнял за подбородок ее лицо и поцеловал в губы. И почувствовал соленый привкус. Большими пальцами нежно стер с ее щек слезы. — Никогда не покидай меня, лапушка.

— Не покину. Никогда! — Поймав его ладонь, она изо всех сил сжала ее. — Прости за все гадости, что я наговорила вчера…

— Не извиняйся. Теперь я знаю, что ты была права, .

Теперь Мартин знал также, почему он не только не пошел на свидание с Одри, но и не позвонил ей.

Даже полагая, что Ракель улетела в Вашингтон, он не хотел видеть Одри и ласкать ее, после того как был на волосок от смерти.

— Понимаешь, согласившись участвовать в параде, я стал виновником гибели человека. Ох… ты же еще ничего не знаешь. Ведь это Брета Клоусона убили сегодня.

— О Господи! Бедняга Брет. Как жалко! Но слава Богу, что не тебя, Мартин.

— Нельзя так говорить!

— Почему? Сказала что думаю. Знаю, Брет был твоим другом, но ведь ты… — Она пристально взглянула ему в глаза. — Ты сказал, что виноват… в смерти Брета? Как это?

— Брет заслонил меня своим телом; предназначенная мне пуля попала в него.

— Это был отважный и мужественный поступок с его стороны, я буду ему вечно благодарна, но все равно не понимаю, в чем твоя-то вина, Мартин? «

— Он попросился ко мне на платформу потому, что узнал об угрозе покушения. Хотел защитить меня.

Если бы я послушался тебя и отказался от участия в параде, Брет сейчас был бы жив. Но я совершил еще кое-что похуже… — Мартин при этом воспоминании пристыженно поморщился, как делал это уже много раз после того, как Брет рухнул мертвым на настил платформы. — Его подружка, спортивная журналистка Лина Маршалл, очень похожа на тебя, Ракель. Она тоже захотела быть рядом с нами. И я согласился. А знаешь почему? Мне подумалось, что если она так на тебя похожа, то большинство людей примут ее за тебя и подумают, что это ты возле меня на платформе. А когда Брета убили, мне пришло в голову: а что было бы, если бы я заставил тебя участвовать в параде? Вполне могло случиться так, что это ты лежала бы мертвой на платформе вместо бедняги Брета. Так что же я за сукин сын последний! Готов пожертвовать женой, друзьями ради своих политических амбиций… Знаю, отдает фальшью, и я никогда бы не произнес таких слов в какой-нибудь речи, но сейчас они очень к месту.

— Милый, не терзай ты себя, — нежно произнесла Ракель. — У нас у всех свои амбиции и устремления, мы все совершаем поступки, о которых жалеем, за которые потом начинаем себя ненавидеть. Ты ведь тоже человек, вот и все.

— Тот еще человек, — горько усмехнулся Мартин. — Но и это еще не все. Ты, конечно, меня возненавидишь…

— Не сейчас, Мартин. Потом. Иди сюда. — Она взяла его за руку и повела в спальню. Там она отпустила его руку и взялась за верхнюю пуговицу блузки. — Хочу, чтобы ты приласкал меня. Давно ты этого не делал. А после того как я сегодня подумала, что потеряла тебя…

Он изумленно взглянул на Нее:

— Среди бела дня?