Новый Орлеан

Женский голос прощебетал:

— Эй, Дейзи! Привет, подружка. Ты занята?

Лофтин застыл как изваяние, потом медленно повернул голову и взглянул через плечо на стоящую у двери коротышку в костюме пирата.

— Господи Боже мой! — вспылил он. — Ты что, дверь не запирала?

— Это моя лучшая подруга. Эдна Мэй, — донесся из-под него голос Дейзи. — Я попросила ее навестить нас, Джер. Чтобы повеселиться втроем. Потому что, пока ты не позабавился втроем со мной и Эдной Мэй, считай, по-настоящему и не жил.

Джим Боб Форбс не мог поверить в такую свою удачу. Он намеренно пришел на бал к Фейну с опозданием, и на тебе — рядом с сенатором Мартином Сент-Клаудом стоит Эбон собственной персоной, явно тоже только что появившийся. Они с Сент-Клаудом дружно смеялись.

Причиной их веселья послужил скорее всего маскарадный костюм черномазого, который с учетом времени и места действительно был выбран весьма остроумно.

Па го чтобы отыскать этого типа, Джим Боб убил немало времени, а он тут как тут, на виду у сотни людей. Что говорило о степени компетентности полицейского управления Нового Орлеана. Или еще больше, подумал Джим Боб, о наглости самого Эбона. У него, должно быть, Появились свои причины вынырнуть из подполья, в противном случае его бы так и не нашли.

Джим Боб пробрался поближе. Он остановился в нескольких футах и, успев сдернуть с подноса проходившего рядом официанта стакан, стал терпеливо ждать. Потом он увидел, как сенатор поднял голову и медленно обвел зал взглядом.

Джим Боб не был знаком с сенатором Сент-Клаудом, но всякий, кто когда-нибудь читал какую-либо новоорлеанскую газету или смотрел местное телевидение, не мог не узнать этот профиль.

Джим Боб не особенно следил за политической жизнью, по правде говоря, он даже редко вспоминал обо всей этой чепухе — только тогда, когда политики так или иначе вредили делу, которым он занимался.

Этот ничего подобного себе пока не позволял, тем не менее тон некоторых последних речей сенатора Джиму Бобу очень не нравился. Он вроде выступает за то, чтобы дать черномазым волю, а это уже имеет прямое отношение к его, Джима Боба, делу. Только дай такому черномазому, как Эбон, волю, и каждый белый в Новом Орлеане окажется в опасности.

Тут Джим Боб заметил, что взгляд сенатора остановился в какой-то точке по другую сторону зала.

Он тоже посмотрел туда и увидел, как Рексфорд Фейн кивнул головой — едва заметный, но явно повелительный жест. Джим Боб успел вовремя повернуться, чтобы уловить досадливую гримасу, на миг исказившую лицо сенатора. Сенатор сказал что-то полушепотом Эбону и удалился, оставив нефа в костюме дяди Тома в полном одиночестве.

Джим Боб шагнул к нему и произнес вполголоса:

— Здорово, Эбон. Ищу тебя, ищу…

Эбон резко обернулся, глаза, как черные полыньи, полны нескрываемой злобы.

— Да ты, верно, и сам знаешь, — закончил фразу Джим Боб.

Эбон дернулся с нарочитой подобострастностью в попытке то ли расшаркаться, то ли изобразить поклон.

— Нет, сар, маста Чарли, моя не знать, что полисия моя искать. Моя совсем не знать, нет, cap…

— Ладно, Эбон, кончай прикидываться, будто только что с плантации, — с трудом сдерживаясь, оборвал его Джим Боб. — Я же знаю, что ты Из образованных. Так что брось валять дурака, понял?

— Хотите, чтобы я вместо неотесанного ниггера образованным ниггером прикинулся, капитан? — язвительно ерничая, осведомился Эбон. — Будь по-твоему, клейстер. Да, мне известно, что вы меня разыскиваете, однако, поскольку мне не предъявлены никакие обвинения и, соответственно, ордера на арест нет, я не считаю себя обязанным отдаваться в руки полиции. Формулирую как образованный, тебя устраивает, клейстер?

Несколько мгновений, которые показались ему вечностью, Джим Боб боролся с обуревавшими его противоречивыми чувствами. Он всем нутром не доверял таким вот заносчивым до наглости черномазым, извините, пожалуйста, хитрозадым неграм, и всегда должен был следить за собой, чтобы не сорваться, когда те разговаривали с ним на равных. Он считал, что ни одному чернокожему нельзя разрешать получать образование за пределами того минимума, который необходим для добывания средств к существованию'. А если черномазый хочет все же продолжать свое образование, то пусть катится к чертовой матери на Север, чтобы у него, Джима Боба, голова не болела. И в то же время твердый характер этого негра вызывал у него уважение. «Надо смотреть в оба, — мысленно предупредил себя Джим Боб, — иначе он ремней из меня нарежет и меня же ими повяжет».

Внезапно до него дошло, что Эбон наблюдает за ним с выражением издевательски подчеркнутого довольства. «Словно читает мои мысли», — подумал Джим Боб.

— Обвинений нет, ордера нет, все правильно, — угрюмо подтвердил он. — Но вполне могут и появиться. Поэтому-то…

— Какие еще обвинения, клейстер? — перебил его Эбон.

— Не смей меня так называть!

— Нельзя? — удивился Эбон. — А ты разве про себя не называешь меня черномазым? И разве не так стал бы обращаться ко мне, попади я в твой участок?

Око за око, знаете ли, капитан.